И сейчас, много недель спустя, похоже, подтверждалась мелькавшая у меня столько раз мысль: что, если я «неправильная» женщина? Наслаждаться интимным вниманием супруга у меня так и не получалось, и, несмотря на все усилия Альми, я так и не смогла зачать.
— М-м-мунни, — пробормотал муж, немного наваливаясь на меня и обнимая, — ты вкусно пахнешь.
— Ты же обещал мне не пить столько, — мягко упрекнула его, позволяя опереться и провожая к постели.
— Ну не начинай! — дернул он тяжелой головой и пошатнулся, чуть не уронив нас обоих. — Чем мне еще прикажешь заниматься в этой глухой дыре? Я нормальный мужик и не могу только и делать, что сидеть около твоей юбки, дожидаясь, снисходительного ответа на наши письма.
Да уж, это еще один повод для расстройства. На три послания моему отцу, отправленные скрытым способом, не позволяющим нас выследить, в который я не вникала, пока не было получено ни одного ответа. Выходит, гнев его на блудную дочь сильнее, чем мы предвидели, и он не готов пока простить меня. А что, если… Нет, такое развитие событий невозможно, он строг, но отходчив и к посторонним, а уж мне-то никогда по-настоящему не пришлось познать на себе его злость и даже строгость. Просто ему тоже нужно больше времени. Кажется, в моей жизни настал какой-то странный период ожидания улучшений, но сетовать на это я не собиралась. Ведь знала, на что иду.
— Если тебе так скучно, то ты мог бы охотиться или выходить в море с рыбаками, чтобы посмотреть на их работу, но не гробить свое здоровье в кабаке…
— Прекрати! — оттолкнул меня Алмер. — Может ты и аристократка по рождению, Мунни, а я простолюдин, но не забывай, что теперь ты моя жена, а негоже жене поучать мужа. Лучше забирайся в постель и дай мне то, что по праву мое. Давай, милая, скорее, знаешь ведь — я ненавижу терпеть.
Я опустила глаза и отступила дальше, ускользая от его рук, начавших пробираться мне под юбки.
— Не нужно, Альми, — покачала я головой, отводя глаза. — Мне нельзя сегодня.
Супруг нахмурился, как если бы и не сразу понял, о чем я, а потом его челюсти сжались до хруста и взгляд стал злым.
— Опять? — отрывисто спросил он и резко поднялся. — Да во имя Пресветлой Даиг, Мунна, разве ты не знаешь, что твоя беременность повышает наши шансы? Твой старик не сможет не растаять, узнав о том, что у него будет внук! И уж точно не покусится на жизнь его отца!
Унижение и обида вспыхнули во мне, заставляя вскинуть голову.
— Но что я могу сделать? — раздраженно возразила, сжав кулаки. — Разве я нарочно как-то препятствую зачатию?
— А разве нет? — еще больше повысил голос Алмер, поднимаясь. — Ты же меня подпускаешь к себе как можно реже! Такое чувство, что это каторга для тебя! Что, небось, уже сто раз пожалела о своем выборе и считаешь, что слишком хороша для меня?
— Что ты несешь? Я сбежала с тобой из дому, бросив все, не забыл?
— Ну да, и оказала уже этим такую великую честь, что просить еще чего-то — неимоверная наглость с моей стороны?
— К чему эти упреки и такой тон! — С какой стати я должна оправдываться или чувствовать себя в чем-то виноватой?! — Я твоя законная жена!
— Ну так вспоминай об этом почаще в постели, а не лежи с лицом мученицы! — выкрикнул муж мне, а ощущение было, что ударил.
— Но мне больно, а я ведь просила тебя…
— Ой, замолчи! — пренебрежительно отмахнулся он от меня, как от обманщицы. — Да какой нормальной женщине бывает больно с мужиком спустя столько времени?
— И что ты хочешь этим сказать?
— Что все дело в тебе. Наша проблема в тебе, Мунни! И тебе стоит… ну, не знаю, что-то делать с собой, потому что если так и продолжится, то все наши мечты и планы развалятся по твоей вине!
— Ты не можешь так говорить! Это несправедливо! Ты заверял меня, что ничто не может стать помехой нашей любви, и ни о каком ребенке тогда речь не шла!
— Ага, ничто, кроме тебя самой, Мунни. И что я был бы за мужчина, если бы не хотел увидеть свое продолжение в потомстве. — Алмер тяжело поднялся и пошел обратно к двери. — Пожалуй, лучше мне проветриться. Ты опять так меня разочаровала, любимая, и нужно время немного успокоиться.
Опять время, это проклятое время…
ГЛАВА 3
На краткий момент мой характер едва не взял надо мной верх и не подтолкнул рвануться вслед за Алмером, накричать на него, высказывая и свои все обиды-разочарования в полный голос, а не смиренными намеками, но я сдержалась. Остановила меня мысль о том, что каждый брошенный мною в него камень мой бедный муж ощутит в сто крат сильнее, чем могла бы я. Неравный брак — вещь зачастую непростая для обоих супругов, и если моей проблемой были лишь унижение и потеря статуса в глазах общества, которые я могла легко перенести, опираясь на чувства нас связывающие, то ему придется постоянно жить с пониманием, что он позарился на то, чего недостоин по факту своего происхождения, вечным презрением со стороны аристократов, даже когда наш союз станет общепризнанным фактом, и бесконечной завистью людей своего слоя. У меня был отец, который, я твердо знаю, потеплеет рано или поздно и не отречется от меня, состояние, принадлежавшее исключительно мне и доставшееся в наследство от матери, а у Альми теперь была лишь я. Так разве достойно будет с моей стороны превратиться в упрекающую фурию, когда ему и так наверняка хуже некуда от понимания своего положения.