— Позвольте вам напомнить, что я занят сегодня, — сказал врач. — Я должен вас просить ограничиться необходимейшими деталями.
— Но как раз очень важно, чтобы вы все это знали: моя жена упала в обморок в той комнате, где лежали мои товары и разрезала себе губу этим проклятым кинжалом.
— Я понимаю, — сказал Дуглас Стон, поднимаясь. — Я должен перевязать рану.
— Нет, нет, это гораздо серьезнее.
— Как так?
— Эти кинжилы отравлены.
— Отравлены?
— Да. Ни на Востоке, ни в Европе не знают этого яда. Ему нет противоядия.
— Каковы симптомы его действия?
— Глубокий сон и смерть через тридцать часов.
— Но раз невозможно исцеление, зачем платите вы мне такой гонорар?
— Лекарства не могут излечить раны, — только нож: яд рассасывается медленно и часами остается в том же месте.
— А если попробовать промыть рану?
— Она для этого слишком мала и смертельна, — как укус змеи.
— И так она должна быть вырезана?
— Совершенно верно. Мой отец говаривал: «если у тебя на пальце будет эта рана, — отрежь его!» Но подумайте только, куда поранила себя моя жена! О-о, ужас!
— Однако, это, кажется, единственное спасение, — возразил Дуглас Стон. — Лучше лишиться губы, чем жизни.
— Ах, я знаю, что вы правы. Нужно смириться, — этого хочет судьба.
Дуглас Стон захватил свои инструменты и перевязочный материал; надо было спешить, если он хотел еще поспеть к лэди Сэннокс.
— Не хотите ли стакан вина, раньше чем выйти на холод? — спросил он, надевая халат. Гость отступил и поднял руку жестом отказа:
— Вы забываете, что я магометанин, верный последователь Пророка! Вы только что взяли с собой зеленую бутылочку, — что в ней?
— Хлороформ.
— Это тоже нам запрещено. Мы не должны прикасаться к алкоголю.
— Но не хотите же вы, чтобы я оперировал вашу жену без наркоза?
— Ах, она ничего не почувствует: — глубокий сон, как первое действие яда, уже охватил ее, кроме того, я дал ей опия. Едемте, — экипаж ждет нас…
Экипаж остановился. Дуглас Стон, хотя и хорошо знал Лондон, но не мог определить, где они находятся. Старуха со свечей в руке открыла им.
— Как она? — поспешно спросил купец. — Говорила?
— Нет, сэр, она лежит в глубоком сне, как и раньше.
Они последовали за старухой. На полу не было ни ковров, ни цыновок, всюду виднелась паутина. Шаги гулко раздавались в молчании дома. Хозяин ввел Стона в восточную комнату: тут и там стояли столы с инкрустацией, и видны были своеобразные трубки и причудливые оружия, только одна маленькая лампочка освещала комнату. Дуглас Стон взял ее и приблизился к кушетке, стоявшей в углу. Там лежала по-турецки одетая женщина, с лицом, покрытым чадрой. Нижняя часть лица не была покрыта, и врач заметил кривой порез на нижней губе.
— Извините за фату, — сказал турок. — Но вы знаете обычаи наших женщин!
Врач не обратил на это внимания: перед ним была не женщина, а «случай».
— Я не вижу никаких симптомов, — заметил он. — Мы можем отложить операцию.
Муж с отчаянием поднял руки:
— О, доктор, доктор, я знаю, что яд смертелен, и спасти ее может только операция!
Стон еще колебался. Но, что, если турок прав и женщина умрет? — в каком окажется он положении?
— Вы ручаетесь мне на основании собственного опыта, что операция необходима?
— Клянусь вам всем мне святым.
— Лицо будет страшно изуродовано.
— Рот, во всяком случае, не будет манить к поцелую.
На эти грубые слова, Дуглас Стон резко обернулся, но теперь было не время вступать в пререкания. Он взял свои инструменты и придвинул лампу поближе. Два темных глаза блестели сквозь фату, зрачков почти не было видно.
— Вы дали ей много опия?
— Да, большую дозу.
— Она не в полном беспамятстве.
— Не взяться ли вам за нож?..
Врач закусил губы и двумя быстрыми движениями вырезал у женщины широкий треугольный кусок из губы.
С ужасающим, придушенным криком женщина вскочила. Фата упала: он знал это лицо. Несмотря на отвратительно изуродованную губу, несмотря на поток крови, он вновь узнал его теперь. Комната поплыла перед его глазами. Как сквозь сон, увидел он волосы и бороду турка, лежащие на столе, и лорда Сэннокса, со спокойной улыбкой прислонившегося к стене. Крики женщины прекратились; ее обезображенная голова запрокинулась. Дуглас Стон все еще сидел неподвижно. Лорд Сэннокс спокойно улыбался.
— Операция была действительно крайне необходима для Мэрион, — сказал он. — Не физически, но морально, знаете ли, — морально.