– Не нравится? А как нравится, ты скажи! – Слышу я за своей спиной, его рука больно сжимает шею, он хочет посмотреть в моё лицо. – Я люблю, когда ты стонешь, когда кричишь. Милая… – Его голос… слишком ласковый, издевательски ласковый, заставляет меня сорваться.
Темп растёт, я чувствую, как его тело покрывается мелкими капельками пота, его ладони становятся горячее, а дыхание сбивается. Руки уже не удерживают, а скользят, поглаживают, я не могу больше терпеть, меня душит обида и слёз слишком много, чтобы их молча глотать, воздуха не хватает и теперь он меня слышит, я в этом практически уверена. Удары бёдер снова становятся неуверенными, редкими, но по-прежнему мощными, один за другим, пока мои руки не подкашиваются, и я не слетаю на отвратительного цвета матрац, на котором наверняка перебывали все проститутки этого города. Я уже не сдерживаю себя, надрывный крик о помощи, который заглушают мои же слёзы. Я голая, я незащищённая перед ним, сжимаюсь в клубочек, подтягивая к себе колени и мне абсолютно всё равно, что он подумает, что скажет. Я в нём не ошибалась, нет, я знала, что он такой, я это видела. И тогда, и сейчас, а так противно оттого, что моего отношения к нему это не меняет. Я завывала, пытаясь прикрыться от его взгляда руками, с криками выпуская из себя всю ту боль, которую хранила, я не нужна ему, не нужна… и сейчас очередной раз в этом убедилась. Из моей внутренней боли вырывает его тихий шёпот, он шепчет моё имя, но я не понимаю зачем.
– Алеся… – Очередной раз слышу я и чувствую на себе его горячие ладони, но они больше не впиваются в моё тело, они бережно прижимают к себе, к горячей широкой гуди. – Маленькая моя, ты меня слышишь? – Снова раздаются тихие звуки над ухом.
– Всё, всё, не плачь, я не буду больше, слышишь, я больше к тебе не прикоснусь, прости, родная, прости.
Лёгкими поцелуями он покрывает моё лицо, глаза, губы, щёки, пальцами стирает слёзы. Я не заметила, когда успела обнять его, прижимаясь как можно ближе, в поисках защиты, тепла.
– Не оставляй меня, пожалуйста, – заикаясь шепчу я, заглядывая ему в глаза. Передо мной всё расплывается, но я всё равно смотрю, я надеюсь увидеть в них ответ.
– Всё будет так, как ты скажешь…
Дима вжимает моё лицо в свою грудь, и я стараюсь втянуть в себя его запах, запомнить его. Я не понимаю, что произошло, что это, жалость?
– Дим, чья это квартира?
– Моя.
– Ты недавно в Москве?
– Три года.
– А почему ты меня не искал?
Не знаю, почему именно сейчас я затеяла этот разговор, но казалось, что это очень важно. Я сидела на его коленях, тесно прижимаясь к голому телу и просто разговаривала, но Дима разговаривать не хотел. Он со свистом выдохнул, прогоняя из себя воздух.
– А почему ты от меня ушла?
Задал он встречный вопрос, и я смолкла. Нет, конечно, я могла бы вспомнить и о его измене, либо придумать что-нибудь на ходу, но слова не получались, не хотели получаться и я молча ударилась лбом в его плечо. А он на меня даже и не смотрел, знал, что не отвечу.
– Поговорили… – Зло выдохнул Дима и с матраца подскочил, оставляя меня в одиночестве.
Когда он вышел из комнаты, стало совсем холодно, одиноко. Я подтянула свою одежду, с горькой усмешкой на лице пыталась перебрать её, вывернуть на нужную сторону, но ничего не выходило, одежда в руках путалась, пока я, отчаявшись, не бросила всё обратно на пол.
– Уходишь?
От его такого ровного безразличного голоса меня передёрнуло. От его взгляда хотелось укрыться, и я с сожалением взглянула на сгрузившуюся в общую кучу горстку ткани. Ничего не сказав, Дима сам подошёл и ловко всё разобрал, протягивая мне уверенным движением.
– Дим, а почему ты пригласил меня сюда?
– Куда?
– Сюда! – Зло прорычала я, размахивая руками, пытаясь продемонстрировать что-то невообразимое. Хотелось сказать притон, но слово было не подходящее, я надеюсь.
– Не нравится?
– Нет!
Крик не получился, но Диме и этого было достаточно. О чём он думал для меня оставалось загадкой.
– Я знаю, ты обижен, а может тебе уже всё равно, понимаю, но… неужели так важно меня унизить? Ты знаешь, с каким лицом меня проводил охранник? Он едва ли ягодицы раздвинуть не предложил, досматривая. Это ты его попросил, да? Заплатил ему за это?
Он молчал, а злость во мне начинала кипеть.