– В Тулу этих девочек, Алекс, надо просто найти выход из кризиса. У всех бывают сложные моменты. Я не хочу ее потерять!
Было заметно, что приятель немного взбешен. Желваки заходили сильнее обычного, он начал громко мне выговаривать, так что две полные школьницы у окна испуганно обернулись на нас.
– Братела, послушай внимательно, мне уже надоело тебе объяснять. Ты сейчас болен, и поэтому я сделаю тебе скидку. Ты же любишь ее? Боишься потерять? Представляешь со страхом, как она находит другого мужика, кувыркается с ним в постели, стоит на коленях, смотрит в глаза и молчит, потому что ее прекрасный рот занят, да не тобой… И это будет, Дим, обязательно будет, поверь! Я тебе уже сказал, что, может быть, способно помочь.
«Чтобы ее поимел кто-то другой?» – сама мысль об этом холодом отдалась в животе.
– Да, прямо при тебе! Чтобы не потерять ее, ты должен отдать! Как можно потерять то, что ты отдал?! Нет, ты подумай! Зато есть шанс приобрести. Чтобы вырастить колос, ты должен отдать земле семя. Кумекаешь логику? Все скулят изо всех сил: «Мое, мое!» И чем обычно заканчивается?
Димыч, ты мой старый приятель, я не прикалываюсь. Как только ты начинаешь залипать на бабу – дело труба. И заканчивается это печально. Сначала залезают тебе на шею, потом встают на тебя, пробуют, какой ты мягкий, а потом вытирают ножки и идут дальше. Бабы – самые жестокие существа! Если ты дашь слабину, они тебя, а не ты их, будут иметь!
Алекс забрал у меня бутылку и смачно сделал два глотка. Капля упала с нижней губы прямо на воротник его розовой рубашки, и мокрое пятно стало похоже на кровоподтек. Я перевел взгляд на его лицо.
– Ты вечно в прикиде, будто только из клуба вышел.
Алекс усмехнулся:
– А я из этого клуба ценителей женщин и не уходил, и тебе, братан, пора возвращаться.
«Латинозад» обслуживала очередной столик, и Алекс опять с трудом вернулся в реальность.
– В общем, минимум – прямо на твоих глазах с нее упадет корона, и телка поймет, что значит для тебя. Видишь ли, никто так не делает, никто. Все носятся, бегают за ними, падают и уже не встают. Тот, кто готов отказаться от своей зависимости, вызывает зависимость уже сам. Это твой шанс.
– И ты готов мне в этом помочь?
Я постарался придать голосу сарказм, но получилось довольно вяло.
– Подойдет любой. Я тоже могу.
Я отвернулся к окну. Шел мокрый снег, на улице парень поскользнулся на мокрой дорожке, телефон выпал, и он озабоченно шарил рукой в снегу.
– Нет, Алекс, спасибо за совет, я что-нибудь придумаю сам.
Алекс вздохнул и перевел взгляд на официантку.
– Да я и не сомневался, Димыч, в твоем ответе. Все люди одинаковы. Если бы шишки от невидимых граблей можно было увидеть, окружающие были бы похожи на единорогов. Я пошел, возьму у этой кисы номерок…
«Иди, иди, пророк… Возьму из денег, отложенных на тачку, слетаем в Доминикану, путешествия всегда мирят…»
«Пророк» Алекс ошибся.
Но только на один месяц.
Сцена пятая. Театр теней
Сразу четыре руки осторожно прикоснулись к ее коже. Маша вздрогнула и непроизвольно дернула привязанными по сторонам кровати руками, словно хотела снять повязку с глаз. Губы приоткрылись, грудь стала подниматься чаще. Сразу четыре ладони – две мужские, две женские. Я тоже сделал шаг к ней.
– Ты будешь слышать только мой голос.
– А их я увижу?
– Нет.
Я наклонился к ней, поцеловал. Языки скользили, как две змеи, терлись неторопливо друг о друга.
– Ты чувствуешь мои руки?
– Да.
– Ты чувствуешь, как много теперь у меня рук? Я могу прикасаться к тебе везде.
– Да.
– Теперь ты моя полностью, всецело.
Я оторвался, приподнялся, посмотрел вниз. Ее влажные губы были раскрыты и дышали теплом. И я вошел в это ее тепло своим…
Крепкий мужской зад ритмично двигался, и, когда он опускался, худенькие ножки в носках дергались и раздвигались еще шире. Маша стонала, мужчина периодически наклонял голову и прерывал ее стон поцелуем.
Я смотрел на них со стороны и вслушивался в себя. Что-то уходило, прямо сейчас, в эту минуту, покидало душу – не плохое и не хорошее. Меня отпускало. Еще недавно рычавшая собака на сене успокоилась, улеглась поудобнее и погрузилась в сон.
«Да, Алекс, ты прав – отдающий не теряет, а получает».
Комнату подсвечивала TV-панель, разбрасывая отсветы цветных картинок с экрана по стенам. Басы в колонках напоминали пульс. Тени метались по стенам в безумном танце.
Я подал знак, и девушка надела то, что сделало ее силуэт похожим на мужской.
Можно долго любоваться на огонь, работу другого человека и поцелуи наслаждающихся друг другом девушек. Глаза той, что была сверху, блестели триумфом и радостью обладания. Это не было злым торжеством хищника над добычей, что-то мягкое и пульсирующее.