Я поняла, что и думать не могла о том, чтобы сделать это с ним. В моем сознании всплыла картина жгучего позора, когда мама стыдила меня за то, что я вела себя как плохая девочка, что я сделала что-то ужасное, что-то грязное. Я не понимала, что в этом такого, но поверила ей. Мне стало стыдно, я бросилась к ней и закричала: «Мамочка! Прости меня! Я не буду так больше делать! Никогда!» Мать оттолкнула меня – от нее странно пахло – и, блеснув в темноте глазами, крикнула мне слегка заплетавшимся языком: «Сначала вымойся, а потом проси прощения!» Впервые дверь на кухню была закрыта. Я пошла в ванную и стала мыться сама, без ее помощи. У меня плохо получалось. Выйдя из ванной, я поняла, что у нас гость, увидев его через приоткрытую дверь на кухне. Это был какой-то незнакомый усатый мужчина, он сидел на моем месте и не поздоровался со мной; мать сказала мне, чтобы я шла в свою комнату. Я догадалась, что у них какое-то дело, которое доступно только взрослым, вот почему мать плотно закрыла дверь в свою комнату, как только мужчина проследовал туда. Папа уже не жил с нами. Мне было грустно и одиноко, я стала играть в темноте со своими куклами, не включая света, потом вдруг горько зарыдала, но старалась не плакать громко. Почувствовав сонливость, как могла расстелила кровать (раньше это всегда делала мама), укрылась с головой и быстро заснула. Меня разбудило что-то. Сначала я ничего не соображала, но, прислушавшись, поняла. Из маминой комнаты доносились какие-то приглушенные стоны и шорохи. Я никогда такого не слышала, это были какие-то новые звуки, какая-то новая энергетика, я чувствовала ее.
Потом мама вышла из спальни, прошла в ванную и долго мылась в душе. Мужчина вышел покурить на кухню, в нос ударил запах табака, я не была к нему привыкшая. Мама, оказывается, тоже курила с ним. Я слышала, как она попросила дать ей прикурить. У нее был странный, хриплый голос, голос совершенно другой, незнакомой мне женщины. Я даже испугалась. А вдруг это не моя мама? И она никогда не курила до этого. Все это было странно, страшно и казалось мне полным опасной, но и манящей новизны. На следующий день я едва проснулась и опоздала в школу. Мать была по-прежнему холодна; она была на грани грубости, общалась со мной так, словно я предала ее. Я страдала от этого. Я знала причину и страдала, хотела, чтобы она поскорее простила меня, но боялась подойти к ней. Боялась, что она снова оттолкнет меня, как в тот вечер.
После неудачной попытки поцелуя А рассказал, что после того случая за домом на него ополчились родители. Они устроили ему допрос похуже, чем моя мать, говорили, что он их опозорил, отец в сердцах ударил его по щеке.
Я вспомнила, чем тогда пахло от матери, и это подсказало верное решение. Я пошла к бару и достала оттуда бутылку шампанского. Быстро прикончив ее и развеселившись, мы открыли еще вина и напились как свиньи. И сделали это. Оба потеряли девственность. Это был наш с А первый и последний раз, который мы никогда больше не пробовали повторить. У него после этого появлялись другие девочки, а у меня – другие мальчики. Зато мы оставались хорошими друзьями, в наших отношениях появилась веселая непринужденность. Через год семья А переехала в другой район. Мы продолжали видеться, но не так часто, как раньше. Еще через год А уехал учиться в США, где у него были родственники. Он несколько раз звонил мне из Америки, рассказывал про себя и про тамошние реалии. Он переехал в общежитие при колледже и вел более самостоятельную жизнь, иногда приезжал к родственникам, но не часто. Я слушала как зачарованная, но порой с трудом понимала, о чем речь. Было ясно одно: его жизнь сильно изменилась. Моя же шла своим чередом, очень предсказуемо. Я тоже поступила в университет, но учеба меня не радовала и не давала никаких особенных перспектив. Я ходила на лекции, отсиживала пары лишь для того, чтобы было высшее образование, тянула эту лямку и зевала. Он же был увлечен своей новой жизнью, строил планы на будущее, мечтал о продвижении, о развитии, его все так увлекало. Я завидовала его энтузиазму. По сути нам не о чем было разговаривать. Да он больше и не звонил. Наша связь иссякла. После учебы, как однажды объявила мне моя мать, А нашел работу и остался в США. Она случайно встретила его мать и та ей все рассказала. Родители А ездили к нему, но сами оставаться не захотели, слишком там все по-другому устроено. Сам А так ни разу и не приехал. Моя мать была в курсе, что мы дружили и, наверное, догадывалась, что у нас с ним что-то было. Трудно не догадаться! Но напрямую не спрашивала. Наверное, ее тяготили воспоминания про тот случай в нашем детстве, к которому мы с А научились относиться как к недоразумению. Может, она думала, что я ждала его, тосковала, была влюблена в него. В ее голосе сквозили понятные мне интонации: а ведь завидный жених, в Америке живет! Она словно сожалела о том инциденте, наверняка думала, что, если б не он, я могла быть женой А. Возможно, она даже чувствовала свою вину за это.