Когда я вспоминаю А, мне кажется, что я потеряла кого-то очень важного в своей жизни. И, кажется, я до сих пор не нашла ему замены. Странно, ведь столько лет прошло.
Валера смущает М своей загадочностью
Однажды звонит Валера, взволнованный и смущенный, говорит странным голосом:
– Слушай, а ты ничего не видел?
– Ты о чем?
– Да так, ни о чем.
– Что ты видел? А ну, рассказывай!
– А ты не в курсе?
– Да о чем же ты говоришь, ты мне скажешь или нет? Или я повешу трубку! Еще какую-то секту нашел? Мне и этой пока хватает.
– Хе-хе, да нет. Это тебя напрямую касается…
Анна едет на кладбище
Сегодня день рождения мамы. Надо съездить на ее могилу, прибраться. Я бы поехала одна, но всегда навязываются родственники. Наверное, и в этот раз захотят, им как будто делать нечего – с такой радостью они поминают все эти тоскливые даты, участвуют в мероприятиях, ездят с каким-то маниакальным упрямством на это кладбище, покупают цветы, венки, украшают могилу, стоят там, пускают слезы, раздражая меня… Сегодня, наверное, тоже захотят поехать, уже небось готовятся, а мне бы хотелось побыть там одной, поговорить с ней, рассказать ей все, спросить совета. Я почему-то считаю, что особенно хорошо она меня слышит в том месте, где ее положили в землю…
Но вдруг осознаю, что боюсь ехать туда в одиночестве. Видимо, разучилась, отвыкла, ведь все время, каждый год мы ездили туда толпой. Поэтому я звоню родственникам и напоминаю им о дате. И – сюрприз! – впервые они забывают ее, в голосе слышится скрытое нежелание. У них явно другие дела. Я не особо их уговариваю, даже говорю специально, что тоже, скорее всего, не поеду. Они оправдываются, мол, поедут в другой день, в этот они не могут, уже есть планы… И очень хорошо, что так! Я едва скрываю свою радость: наконец-то есть такая возможность – побыть там одной. Даже не верится.
И вот – долгожданный миг: я на кладбище. Я впервые приехала сюда одна, долго говорю с матерью, тороплюсь рассказать ей все, захлебываюсь словами под хмурым осенним небом. Хорошо, что хоть дождя нет! Я наслаждаюсь возможностью говорить сколько хочу и о чем хочу.
Я всегда любила такие моменты, как вот этот. Не знаю, не могу объяснить, что в них такого пленительного. Это, наверное, какое-то извращение. Словно я желала смерти родной матери и теперь получаю свой грязный, низкий кайф от того, что она умерла, и что теперь я, сидя у ее могилы на деревянной лавке и заложив ногу на ногу в театральной позе, могу разговаривать с ней, курить сигарету за сигаретой, пускать красивые кольца дыма в прекрасное серое небо, трагически прорезанное шпилями голых деревьев…
Нет, нет, нет. Все не так. Тогда что же меня так привлекает в том, что теперь я могу рассказать ей все, сидя в черном на скамейке у ее могилы, нога на ногу, с сигаретой во рту? Даже то, чего всю жизнь стеснялась, я выкладываю сейчас легко и болтливо, как простодушный монах, решивший исповедоваться перед старшим по чину. Мой монолог продолжается и продолжается, раскручивается как лента Мебиуса. Я говорю все громче, словно боюсь, что она не услышит. Поясняю, тороплюсь. И вдруг вижу бомжа в телогрейке, он стоит неподалеку и смотрит на меня испуганно. А я не могу остановиться, все говорю и говорю. Он, видать, хочет выпить, вот и ходит по могилам в поисках полной рюмки водки, которую оставляют некоторые, кто приезжает на годовщины или просто привержены этому обычаю. «У меня водки нет!», – кричу я ему. Он смущенно уходит. Я продолжаю курить, глядя в серое небо. Говорить больше не хочется, магия улетучилась, я замолкаю. Вдалеке слышно воронье карканье.
Бомж останавливается, испуганно озирается, жалкий и оборванный. Этот его растерянный взгляд, в котором ни капли злобы, одно лишь смущение и что-то нежное, как у ребенка. От этого взгляда у меня кружится голова…
Звонок не вовремя
Валера часто звонит, когда мне неудобно, вот и сейчас то же самое. Мне хотелось посмотреть какой-нибудь фильм, что-то романтическое, осеннее. Но он не отстает, интригует, пытается вызвать интерес. Неужели нельзя просто сказать, что и как? Возникает желание сбросить звонок и во что бы то ни стало осуществить свой план, посмотреть ностальгическое кино…