– Не хами мне, Катя. Иначе добрый дядя Глеб помашет тебе ручкой и будет разговаривать совсем по-другому, - его ладони накрыли мои руки, а взгляд стал суровее. Я действительно разозлила Глеба? – С чего ты вдруг решила, что можешь так вести себя со мной? Я тебе не мальчик из группы, которому можно скручивать яйца.
– Я не боюсь твоих угроз, - смело ответила я, понимая, что на самом деле, кроме гонора и дерзости во мне ничего не было. – Ты первый мне написал, и я не давала повод думать, что озабочена тобой. Говори, что хочешь, и я поеду в общагу.
– Написал. А ещё познакомился первый. Сам обратил на тебя внимание... Но не я стал выкидывать финты с капризами, ревностью и... И самое главное, - монотонно проговорил Хлыстов, почти не моргая. Он будто хотел разложить меня по полкам. – Что ты здесь делаешь?
– Ты привёз меня сюда.
– А зачем пришла? Зачем поехала? Ты ведь пошутила, ничего не хотела и вовсе не помешана, - ухмыльнулся он. Я не выдержала и опустила глаза, но Хлыстов поднял мой подбородок, вынуждая смотреть на него. – Ты закрыла в туалете Лесковскую, чтобы я не трахнул её. Как думаешь, у тебя вышло помешать нам?
– Я не мешала вам, и думаю, что ты трахнул её ещё до конца дискотеки, - ревность в моём голосе была осязаема.
– Ты злишься на меня за это?
– Мне плевать. Я тоже не была одна в тот вечер, - соврала я. После нашего с Хлыстовым поцелуя, я сбежала, оставив одногруппника на дискотеке, но это лишняя информация для Глеба. – И мне было хорошо. Злишься ли ты на меня за это?
– Не думаю, что Олежка смог утолить твою жажду, раз ты всё-таки оказалась у меня дома, - самоуверенно хмыкнул он. – И да. Я злюсь, что ты строила мне козни, пересрала вечер, а сама пошла спать с другим.
– Я не стану извиняться.
– Да всё равно. Давай к делу. Ты хочешь, чтобы мы переспали? - заявил Глеб, сместив ладонь на мою щёку, и погладил её большим пальцем. – Ты для этого меня провоцируешь? Или же... Ты влюбилась в меня?
– Это всё очень интересно, но я не понимаю о чём ты говоришь. Я ничего не хочу, - попыталась увернуться от его руки, но он был неподвижным.
– Значит, да, - проницательно сказал Хлыстов, немного прищурившись. – Не знаю, всё так или частично... Вопрос в другом. Почему я как лось ведусь на провокации поехавшей малолетки? Почему не захотел трахнуть Лесковскую после твоей выходки? Почему сейчас хочу раздеть тебя и не думать о предыдущих почему? Ещё и это пианино... Мне понравилось, как ты играла. Занималась раньше?
– Ходила в музыкалку.
– Какая прилежная девочка. Если ты не будешь грубить мне, то мы даже сможем общаться. Иногда. В перерывах, - хитро улыбаясь, он продолжал вжимать меня своим телом в пианино.
– В перерывах между чем? - настороженно спросила я.
– Не прикидывайся дурочкой. Ты ведь сама этого хотела. Так что... Наслаждайся.
Глава 7
Его руки медленно погладили мои плечи, затем проскользнули под кофту и коснулись голой кожи. Я снова опустила глаза, будто только сейчас вспомнила, что совершенно неопытна в сексе, и не могу быть уверена, что вообще хочу этого. Но что-то... Что-то заставило меня поддаваться происходящему. Хлыстов расстегнул мои пуговицы, раскрыл грудь и плечи, и провёл пальцами под бретельками лифа, напряжённо рассматривая. Наверняка, он уже возбужден. Но не хотелось смотреть вниз. Я стояла, как манекен и упиралась задницей и руками в крышку пианино, принимая его действия.
– Чего вдруг застеснялась, снежинка? - усмехнулся Хлыстов, забираясь пальцами под чашечки бюстгальтера, и немного сжал мои груди. Я посмотрела на него, стиснув губы, наблюдая его уверенное выражение лица, и нервно сглотнула.
– Я не стесняюсь. Это вообще не обо мне, - гордо ответила я, и в очередной раз заметила, как наивно и по-детски звучат мои колкости.
– Тогда скажи, что ты хочешь от меня.
Я сбросила с себя кофту, и потянулась к застёжке лифчика, но Глеб перехватил мои руки и покачал головой. Он сам расстегнул бюст, бросил его на пол и приподнял меня, усаживая на крышку инструмента и широко разводя мои ноги. Я не касалась Хлыстова. Объятий не будет. Мне не нужно привыкать к нему. Но он... Он обнимал меня так, что можно было подумать, что кроме похоти в нём есть ещё и восхищение. Ладонь Глеба легла на мою поясницу, заставив немного прогнуться, и я запрокинула голову, пока он целовал мою грудь и живот. Что вообще произошло? Почему мы вдруг решили это сделать? Или, чтобы стать любовниками не нужны объективные причины?