— И он выволок вашу дочь? — с дотошностью хорошего врача допытывался Смирнов.
— Да, — не спуская взгляда с замка, кивнул Великоцкий. — Но сказал, что через два часа…
Ну когда отъедет подальше, наверное… Отпустит.
— Через час тридцать, — поправила его до того молчавшая жена. — Осталось полтора часа.
Смирнов крякнул. Ему хотелось сказать этим потерянным, заикающимся, оглушенным горем людям: вряд ли вы когда-нибудь увидите свою дочь. Живой, во всяком случае. Но он просто продолжил допрос:
— Что было в сумке?
— Мы не знаем, — понуро ответил Владимир Петрович.
— Неужели не поинтересовались?
— Это дело милиции.
— Да-а-а. Дело у нас заварилось образцовое.
Значит, так. Давайте сюда фотографии дочери.
— Карина не любит фотографироваться, — разлепила синие губы Вера Николаевна. — У нас есть только детские снимки.
— Послушай… — начал Великоцкий, но женщина остановила его гневным:
— Я выполню условие! Будем ждать, — и добавила горячим шепотом:
— Никогда не прощу тебе, если что-нибудь случится с девочкой.
Владимир Петрович совсем сник. Широкие плечи его опустились. Он и сам никогда себе этого не простит… Риночка… Его любимица. Денис заерзал в кресле, вспомнив о сокровище, хранящемся у него в комнате, — фотке на память от ублюдка. Вот бы что подкинуть снующему туда-сюда менту. На его-то старикана надеяться просто смешно.
Денис не понимал позиции родителей — ждать. Его бесила детская вера матери в слово проходимца. Она вертит отцом, как хочет, а его глупая сестренка сейчас один на один с насильником. Денис передернул плечами: дураки! Однако он не смел нарушить запрет матери и лишь сардонически кривил губы. В голове крутилось: "Наверное, Смирный думает, что я кретин".
Сердце Карины билось оглушительно, точно она не ехала в качестве пассажирки в автомобиле, а неслась к заброшенному дому на своих двоих. Десятки тревожных мыслей осаждали ее.
Малыш скорее всего в подвале уже один. Наверное, похитители сказали ему: "Сейчас придет дядя Андрей. Не двигайся с места, а то он тебя не найдет", — и смылись. Оставили они рядом с ребенком хоть какой-то источник света, или бедняга дрожит в темноте?
Андрей с силой сжимал руль и напряженно вглядывался вперед. Наконец, они отыскали полуразвалившееся здание. Андрей взял фонарь и вышел из машины. Карина заспешила следом, споткнулась и чуть не полетела. Но мужчина даже не оглянулся на шум, быстро шагнул в черный зев дома и крикнул:
— Ванюшка! Это я — дядя Андрей! Я пришел. Сейчас поедем к маме.
Где-то справа раздался осторожный шорох.
Мужчина направил туда луч фонаря. В темноту метнулась громадная жирная крыса. Девушка вздрогнула и неосознанно вцепилась в руку спутника.
— Возможно, сволочи его усыпили, — прошептала она.
Почему-то Карина боялась говорить в полный голос. Андрей ничего не ответил. Освещая путь подслеповатым фонарем, двинулся по ступенькам, ведущим в подвал. Под ногами шуршали шматки штукатурки, скрипел песок, вниз со стуком падали осколки кирпичей. Навстречу молодым людям плыл отвратительный затхлый воздух и такая же омерзительная тяжелая тишина. Вдоль коридора темнели «норки», в которых когда-то хозяева хранили вечные банки с соленьями и картошку. На некоторых закутках еще сохранились двери. От нетерпеливого движения быстрой руки Андрея они поскрипывали щемяще, жалобно. В брошенных хранилищах горбатились кучки мусора, источали зловоние нечистоты. Одна дверь не поддалась сразу. Андрей поднажал плечом, и она распахнулась. В углу, прямо на цементном полу лежал мальчик лет шести. Мужчина и девушка бросились к нему.
— Вставай! — крикнул Андрей.
Но малыш не отозвался, не улыбнулся, не сел, потирая глаза ручонками. Мужчина быстро подошел к ребенку. Склонился низко. Карина, испытывая легкую злость по отношению к мальчишке, умудрившемуся заснуть в таящем незримую опасность месте, из которого им всем троим надо побыстрее сматываться, тоже шагнула вперед. Протянула руку — сейчас она его разбудит.
Андрей дернулся, но не успел остановить девушку. Пальцы Карины легли на лоб малыша… И тут же девушка в ужасе отдернула их, закричала:
— Он же мертвый! Мертвый!
Карина затрясла рукой, словно обожглась.
— Его убили!
— Успокойся, — твердые ладони сжали сотрясающиеся от рыданий плечи девушки. — Ну же…
Мужчина положил сильную руку на затылок Карины, сделал осторожное движение, точно погладил, и, наконец, прижал черную головку к своей широкой груди. Когда Рине было три года, на ее глазах лопоухая дворняжка попала под колеса весело мчавшегося автомобиля. Тогда отец точно таким же бережным жестом, как сейчас Андрей, повернул дочь к себе: "Не смотри!"
Позднее Карина поняла: от чужого страдания надо уметь отгораживаться высоченной стеной, иначе оно может превратиться в твою боль. Но девушка так и не научилась делать это.
А о каком успокоении могла идти речь сейчас? Ведь за застывшего в последней муке ребенка несет ответственность именно она, Карина.
Набиваясь в помощницы к Андрею, девушка смалодушничала и не открыла причины своего рвения, спряталась за наглостью, глупостью.
А все дело в том, что ее сердце грызли дурные предчувствия после слов похитителя: "Когда ты с нами разговаривать не стал… Я его прямо тогда кокнуть хотел…" Подонок так и сделал. Убил!
Частично в этом виновата и она. Сердце острой бритвой полосовала жалость к так и не ставшему знакомым мальчишке, которого вместе с полубандитом она неумело пыталась спасти.
Неожиданно Карина почувствовала, что ладонь Андрея дрожит. И мгновенно, словно в подвале зажегся ослепительный свет, увидела себя со стороны. Вот она стоит, жалкая, взъерошенная, прижавшись сопливым носом к пропахшему потом свитеру какого-то психа. И тот только что не тискает ее. Нетерпеливым движением Карина высвободилась, нервно поправила растрепавшиеся волосы.
Однако мужчина уже утратил к ней всякий интерес. Он замер, наклонив голову набок, как большой умный пес. Непроизвольно Карина тоже прислушалась. Вроде ничего. Андрей же кивнул сам себе и схватил девушку лапищей за локоть: «Уходим». Карина беспомощно огляделась.
Уходим? А малыш? Он что, так и останется один в жутком подвале? По полу стучат маленькие быстрые лапки. Голодные жадные твари изо всех углов полуразвалившегося здания спешат на пиршество.
Карина сделала резкое движение, пытаясь освободиться, и холодно обронила: «Нет». Когда она так обрубала, отец лишь беспомощно поднимал вверх руки, понимая, что спорить с дочерью бесполезно. Однако Андрей с Силой повернул девушку к себе, наклонив к ней некрасивое лицо, процедил: "Я ухожу. И ты идешь со мною". В ту же минуту Карина почувствовала, как от мужика стремительно поплыли флюиды опасности… А может, холодок беды приполз не с его стороны, а… Девушка вздрогнула и бросилась за Андреем.
Задыхаясь, взлетела вверх по ступенькам и понеслась к машине. Ноги работали со страшной скоростью, как у человека, спасающегося от смерти. Сознание, как плащом, накрыла паника.
Они заскочили в машину, и «жигуль», не включая фар, задом вполз в черный проулок.
Мимо на большой скорости промчалась вереница машин и резко затормозила у развалин, которые молодые люди обследовали несколько минут назад. Андрей, демонстрируя прекрасные навыки вождения, быстро оставил позади улицу Лизюкова.
— Кто это был? — выдавила девушка, к которой постепенно вернулась способность мыслить здраво.
— Менты.
У девушки вытянулось лицо.
— Почему же тогда мы сбежали?
— Детка, тебе нужны лишние неприятности?
Ты и так собрала их за ночь слишком много…
Он запнулся, а Карина мысленно ввернула:
"Из-за тебя, между прочим!"
—..по моей вине. К тому же у меня имеется срочное дело: я должен поговорить с матерью Ванюшки…
Карина вздрогнула и испуганно сжалась. Через каких-то полчаса поставленная перед фактом мать перестанет ждать. И бессильная ярость Андрея, ужас Карины, миллионы иных эмоций, которые девушке никогда не дано испытать, замкнутся в сердце несчастной женщины. Жадно, день за днем, год за годом начнут испепелять его… Пока от сердца не останется только черная шелуха.