— Это еще что?
— Твое лишнее достоинство. «Мисску» Аркаша скорее возжелает… увидеть, чем девочку с улицы.
К удивлению Карины, ответивший на звонок голос явно принадлежал мужчине:
— "Вирджиния" слушает.
— Аркадий Никитович у себя? Будьте добры, узнайте, примет ли он меня, — защебетала девушка.
— Сегодня вряд ли.
— Ой, ну пожалуйста, спросите. Скажите: звонит "Мисс Очарование" по очень важному, даже слегка интимному вопросу.
Представив, как хранители тела Осадчего, различив в просьбе интересный намек, переглядываются и подмигивают друг другу, девушка покраснела.
— Мне нужна всего одна минуточка.
— Ну ладно. Сейчас узнаю, — в голосе уже ясно звучало снисхождение, точно охранник, развалившийся на месте отлучившейся секретарши, угадал в говорившей женщину самого последнего сорта.
Карина и Андрей, замерев, ждали вердикта Осадчего. Наконец, трубка ответила: "Подъезжайте через час. Аркадий Никитович вас примет". Девушка не могла понять: обрадовало или огорчило ее это сообщение. Сможет ли она правдоподобно сыграть роль готовой на все ради "весело хрустящей" спонсорской помощи? В лексиконе Великоцкой отсутствовали слова смиренной мольбы и униженных просьб. В голове Карина в сотый раз прокручивала первую с великим трудом придуманную фразу: "Я пришла к вам как к меценату…"
Дальше мысль обрывалась, а потом шла уже в другом направлении: успеет ли Андрей вовремя?
— Не подпускай его близко к себе в кабинете.
Просто щедро раздавай авансы. Ничего не пей, — глядя в сторону, инструктировал девушку подельник. — Не показывай своего страха.
После короткой паузы твердо ответил на немой вопрос девушки.
— Я не опоздаю.
Карина кивнула и непроизвольно сжала золотой крест на груди. Именно так делала Вера Николаевна, когда сильно волновалась. Но повторяя ее жест, девушка ни на секунду не вспомнила о матери.
Осадчий Аркадий Никитович имел кубышкообразную фигуру. Казалось, что все его тело — только лишь продолжение большого живота, приобретенного вследствие многолетней добросовестной работы за обеденным столом. Глядя на хозяина «Вирджинии», Карина вспомнила Апельсина из книжки про неунывающего Чиполлино.
— Меня зовут Алла Леонидовна Фомина, — представилась девушка. Имя она «позаимствовала» у маразматической бабули, жившей с Великоцкими по соседству, когда те еще обитали в многоквартирном доме. Незамедлительно красавица послала Осадчему улыбку класса "Я обещаю вам постель" и чуть подалась вперед, чтобы в вырез блузки стала лучше видна загорелая полная грудь. — Я "Мисс Очарование" городского конкурса красоты… Может, вы слышали?
Помолчала, ожидая ответной реплики Апельсина. Тот с видимым огорчением покачал головой.
— Увы! Эти конкурсы, — непроизвольно он причмокнул толстыми губами, — дело, конечно, нужное. Особенно в плане воспитания молодежи.
Но не хватает времени. Ни на что не хватает времени.
Это двойное повторение слова подчеркнуло: пока Карина плохо справляется со своей ролью соблазнительницы. Господин Осадчий на прелести лже-очарования не купился. Девушка положила ногу на ногу и снова улыбнулась, глядя прямо в блеклые глаза напротив.
— Я стала открытием. Сенсацией.
— И что же вы хотите, очаровательная Алла?
Сказано без всякого интереса и даже как бы с натугой. Карина почувствовала приступ отчаяния: не клюет! А все из-за отсутствия на ее лице макияжа. Румяна, французская тушь и перламутровые голубые тени сотворили бы чудеса. Девушка встала и прошлась по кабинету, отставив попу. Она пыталась имитировать походку негритянки, которую видела летом все в той же Турции. Высокая, налитая соком, она шла по бульвару какой-то особенной поступью благородного животного. И мужчины разных цветов кожи смотрели вслед великолепной самке одинаковым взглядом. Карина чувствовала, что ее собственное дефилирование получилось на три с минусом.
Может, попа маловата? Или причина неудачи кроется в том, что в жилах девушки течет всего лишь разбавленная цыганская кровь, а не горячая африканская? У Осадчего пробежка гостьи вызвала лишь непроизвольное почмокивание.
— Теперь я хочу поучаствовать в конкурсе "Золотое…", — слово «горло» чуть не сорвалось с уст Карины, и она мысленно ругнулась на Андрея, — "Золотой голос". У меня есть все для этого: пластика, фигура, лицо, вокальные данные.
Девушка остановила свое движение у стола Осадчего, наклонилась, позволяя Апельсину любоваться великолепными холмами, затянутыми в шелк и кружево.
— Мне нужна только небольшая поддержка материальная.
Мужчина запустил заинтересованный взгляд в вырез блузки, и его полное лицо сильно покраснело. Решив, что с хозяина пока достаточно, Карина отступила. Замерла в кресле, теперь уже в позе примерной девочки.
— Не хотите ли рюмочку коньяку?
"Не пей…" — выплыл из подсознания предостерегающий голос.
— Да-да, конечно. Обожаю коньяк.
Однако, когда Апельсин поставил перед гостьей полную рюмку, она лишь обмакнула в спиртное губы и тут же завертела головой, делая вид, что любуется кабинетом.
— А почему, разрешите узнать, вы обратились именно ко мне?
Почему? Потому что ты убил ребенка, и теперь один человек очень хочет спровадить на тот свет и тебя.
— Я слышала, вы оказываете поддержку молодым… талантам.
— Хм. Интересно. От кого? Неужели у нас с вами есть общие знакомые?
Карина через силу улыбнулась. Гад устроил ей настоящий допрос. А она не подготовилась к нему. Вызубрила только одну беспомощную фразу: "Я пришла к вам как к меценату…"
— От кого?.. От Василия Ивановича Рогова.
Он присутствовал на нашем конкурсе. Ну и как-то зашел разговор о красоте, ее ценителях… Рогов упомянул нескольких. Я и запомнила.
— Ах, Василий Иванович. Знаю-знаю, конечно. Солидный человек.
Рогов имел в городе сеть супермаркетов «Василиск». Владимир Петрович характеризовал его как дамского угодника.
— Ну а от меня вы, значит, ожидаете чего-то вроде материального толчка.
Карина согласно закивала и снова послала Апельсину многообещающую улыбку.
— Но знаете ли, девушка, деньги только потратить легко — заработать их гораздо труднее, — взгляд Осадчего уперся в застежку на джинсах Карины.
— Я вас отблагодарю… Как вы только пожелаете.
Апельсин облизал толстые губы, отпил коньяку.
— Но надо проверить… ваши… так сказать, профессиональные данные.
— Я готова ехать с вами куда угодно!
— А что? Это идея. У меня тут недалеко дачка. Тихое местечко. Красиво, удобно. Можно предаваться мечтам… и разврату.
Аркадий Никитович довольно хохотнул, точно отпустил удачную шутку. Карина через силу улыбнулась. Заглядывая в вырез ее блузки, Осадчий промямлил:
— У меня такое странное ощущение, что где-то я вас уже видел.
Великоцкая похолодела. В ушах раздалось бубнение диктора: "Рост — 172 сантиметра. Волосы черные, волнистые…"
— Вполне возможно, — затараторила девушка, прогоняя наваждение. — Нас ведь, победительниц конкурса, для газет фотографировали.
Это объяснение "странного ощущения", кажется, удовлетворило Апельсина, и он переключился на тему не менее интересную.
— Какой же мы дадим вам сценический псевдоним? Надо что-нибудь запоминающееся. Бьющее между рогов. Мне кажется, в вас есть что-то испанское. Можно дать… Как же это… Черт… Из головы выскочило, — Осадчий защелкал пальцами, — Кар… Кар… Кармен!
Девушка обливалась холодным потом, пока Апельсин каркал. Жестким пронизывающим взглядом она впилась в рыхлое лицо напротив.
Может, господин Осадчий узнал ее? Видел когда-то с отцом, а сейчас просто дешево прикалывается. Минуту Карина внимательно изучала красную рожу и, так и не прочитав на ней ясного ответа, опустила глаза.
— Ну так как? Поедем, что ли?
Девушка почувствовала: где-то в желудке столапым чудовищем заворочался страх, и сразу начала пятиться решительность. "Надо сделать еще одно маленькое усилие!" — попыталась удержать ее Карина. Через какой-то час Андрей выколотит из Осадчего признание и сдаст ублюдка ментам. Убивать его он, конечно, не собирается. Зачем идти на скамью подсудимых, если та предназначена для этого золотого мешочка?