Запел мобильник. Апельсин недовольно повернул голову в сторону столика. "Ну же! Подойди к нему!" — мысленно взмолилась Карина. Однако аппарат, зудящий в трусах Осадчего, оказался сильнее. С яростью Аркадий Никитович снова набросился на блузку девушки. Великоцкая вскрикнула и ударила по толстой отвратительной морде кулаком. Апельсин хрюкнул и с видимым удовольствием закатил девушке ответную пощечину. Голова Карины мотнулась, и боль «просветила» наивные мозги: женщина не может оказать серьезного сопротивления дрожащему от желания ублюдку. Дурочке-корреспондентке следовало бы написать более полезную статью с другим названием — "Когда тебя насилуют…", дать жертве советы, как отключиться на время полового акта…
Осадчий швырнул девушку на постель. Карина попыталась приподняться и все-таки добраться до стоящей в углу вазы. Однако на Великоцкую уже навалился красный барабан. Натужно сопя, Апельсин потянул вверх белоснежную блузку. Она зацепилась за черноволосую головку, и Осадчий грубо дернул шелк, сознательно причиняя девушке боль. Жадными руками вынул из бюстгальтера груди:
— Какие… Какие яблочки…
С торопливой злостью кусанул коричневый сосок, завозился с замком на джинсах.
— Не на-а-до-о! — Карина завопила уже в полный голос.
— Сейчас… сейчас… потерпи, девочка… вот когда покричишь… — Осадчий потянул за край красных кружевных трусиков.
Карина полоснула ногтями жирную спину насильника. Апельсин отвлекся от изучения тайных прелестей очаровашки и опять ударил по красивому, хоть и слегка подпорченному «трещинками» омерзения лицу. В голове Карины вспыхнуло новое страшное озарение: "Как быстро!.. Как быстро все это происходит…" Осадчий схватил девушку за подбородок:
— Еще хочешь? Ну, отвечай, сучка, когда я спрашиваю?!
Из глаз Карины потекли слезы ужаса и унижения. И тут рука в черной перчатке легла на жирное плечо:
— Сейчас я покажу тебе, что она хочет.
Апельсин, пораженный, замер. Его самодовольную морду вытянуло недоумение: что происходит?
Андрей стянул Осадчего с плачущей девушки и ударил в толстый живот. Аркадий Никитович отлетел в угол спальни и испуганно застонал.
Тут же его настиг еще один удар и еще один…
Карина, рыдая, подобралась на кровати, дрожащими руками прикрыла обнаженную грудь.
Она смотрела на безжалостное избиение полуголого человека и не испытала ни радости, ни облегчения, ни сострадания…
Андрей приподнял с пола дрожащего, как студень, Осадчего и приставил к его башке пистолет:
— Сейчас тебе мозги вышибу, мразь!
— Ме-е-е… Мне-е…
Апельсин силился что-то сказать. Голос его западал, застревал где-то в жирном чреве, никак не хотел выходить связными словами. Перед внутренним взором Аркадия Никитовича пульсировала гнусная картинка: он со спущенными штанами на первых полосах газет. А ниже убийственная подпись: бизнесмен Осадчий в своем загородном доме пытался изнасиловать несовершеннолетнюю. Эта сучка, обожающая свежий воздух, притащила с собою любовничка, и сейчас они «разведут» его на кругленькую сумму за так и не состоявшееся соитие. Осадчий замахал жирными руками и чуть не расплакался.
Подал голос мобильник, и на мгновение все, находящиеся в спальне, уставились на него. А потом так же синхронно повернули головы к двери. На лестнице шуршали осторожные шаги.
Видимо, охранники все-таки услышали подозрительный шум и посчитали своим долгом выяснить, в чем его причина. Раздался короткий стук.
Андрей сильнее вдавил пистолет в голову хозяина, прошептал:
— Отошли его! Быстро! Если хочешь жить…
Стук повторился.
— Ну? — Курок пополз вверх.
— Что надо? — рявкнул Апельсин. — Я же сказал: не беспокоить меня!
С его языка сорвалось грязное ругательство, и перестаравшийся охранник заспешил в обратном направлении.
— Молодец! — ощерил зубы в хищной улыбке гость. — А теперь снова будь хорошим мальчиком и скажи, за что ты убил Ивана.
— Како… — начал Осадчий и, скосив глаза на бандита, подавился словом.
Теперь он вспомнил, где видел ее. Вернее их.
А еще правильнее — слышал о сумасшедшей парочке. Приметы этих двоих передавали по телевизору в связи с убийством мальчишки Неверова. Аркадий Никитович заинтересованно вник в нудение диктора, призывавшего сограждан к бдительности за вознаграждение, и кое-какие выводы для себя сделал. Но когда в обед Осадчий, отставив в сторону тарелку с недоеденным сырным супом, усердно переваривал сухую информацию, ему и в голову не приходило, что через несколько часов свихнутые "народные мстители" нанесут ему визит смерти.
Минутное замешательство хозяина не укрылось от амбала с пушкой. Его узкие глаза выстудил могильный холод.
— При чем здесь я?! — с отчаянием поросенка, идущего на убой, взвизгнул Апельсин. — Не понимаю.
— Когда я прострелю тебе оба колена, ты, конечно, начнешь соображать лучше. Это очень больно. Знаешь? А потом ты станешь калекой.
Ходить не сможешь. Будешь гадить под себя.
Жена сбежит. Подельники тебя кинут. И ты закончишь свои дни в домишке для слюнявых инвалидов.
Осадчий икнул и замотал головою.
— Спрашиваю в последний раз: зачем ты убил ребенка?
— На какой он мне сдался? — прохрипел Апельсин. — Я деловой человек.
— Да. И ты хорошо запутал дела Неверова.
— Бред! — взвизгнул Осадчий. — Мы с ним давно задницей об задницу ударили! Он, между прочим, Бромана, зама своего, в банкротстве обвинял. Не меня! Спроси кого хочешь…
— А надо ли?
Аркадий Никитович задрожал мелкой дрожью, предчувствуя худшее: мужик с пистолетом и девка с нерусскими лютыми глазами ведут себя с одержимостью ваххабитов-смертников. Для них пришить человека так же просто, как сходить в туалет.
— Я заплачу… Сколько вам надо?
— Совсем немного: нам нужна только твоя дерьмовая жизнь. Ну что, будешь колоться?
Нет? Тогда расстрел начнем отсюда.
Андрей приставил пистолет к трусам Осадчего, надавил на член, давно потерявший боевую готовность. Карина, уже несколько пришедшая в себя, быстро застегивая блузку, процедила:
— Отстрели придурку яйца.
Андрей бросил взгляд на девушку и снова сконцентрировал свое внимание на жертве.
— Слышал, что она попросила? Желание женщины — закон. Так что давай: чистосердечное признание приравнивается к исповеди.
— Да я ни при чем! Эту шлюху Неверову уже лет сто не видел! Клянусь! Я не виноват, что она никогда не имела про запас ни мозгов, ни денег.
Мне надо ее нытье?!
Андрей насторожился:
— Не видел, но… Это ты о чем?
Осадчий замолчал. Его глазки бегали с лица девки на морду ее сутенера и обратно. Ни фига эти сдвинутые не знали! А он повел себя, как образцовый лох.
Бандит не стал повторять вопрос, а ударил жертву под дых. Апельсин тяжело задышал и с трудом выдавил:
— Она звонила… просила денег… Сказала… мальчишку похитили… Но с какого бодуна ко мне?! Вообще я ей не поверил, б…
Свинцовый кулак снова вошел в мягкое брюхо. Апельсин согнулся. Он не сказал убийце главного. Первое, что Неверова ляпнула в трубку, было: "Это ты украл мальчика?" Осадчий с трудом выпрямился. Нет. Он не позволит столкнуть себя в узкую глиняную яму. Будет сражаться за свою жизнь до конца. Один. Без бригады качковохранников и банды длинноязыких адвокатов.
— Я никого не убивал! Никогда! Но знаю…
Знаю, кто моему бывшему компаньону кровь хорошо попортил и сейчас места себе от злобы не находит. Девка его — Людка Мишина. Он-то и погиб, когда к ней на б… ехал, — Апельсин бросил затравленный взгляд, на Карину и закашлялся. Яснее ясного: с «миссками» эта чернушка и рядом не стояла. И что на него наехало?! Какая слепота мозги отбила?!
— Где живет? — тряхнул Андрей замолчавшего хозяина.
Тот, мотая головою, с трудом проговорил:
— Бунина, 55. Номер квартиры не скажу — не знаю. Но гнездышко змее, между прочим, Николай приобрел. Она его и отблагодарила — из ничего костер сложила, профессионалка. Стерва рыжая… — Ругательства беспрерывно сыпались с толстых губ Осадчего, словно ими он старался заглушить настойчивый шепот смерти или отвлечь внимание тронутого вершителя правосудия от собственной персоны.