Я допиваю остатки пива, хватаю еще одно из холодильника, прежде чем присоединиться к нему в гостиной. Сейчас рано, так что большинство других солдат еще в постелях, предоставляя нам комнату в полном одиночестве. Многие из нас приспособились быть полуночниками, поскольку это лучшее время для охоты, поэтому утро здесь тихое.
Папа пьет кофе в чашке и что-то прокручивает в телефоне, когда я плюхаюсь на диван напротив него, закидываю ноги на кофейный столик и подношу бутылку пива к губам.
— Рановато для этого, не так ли? — спрашивает папа, даже не отрывая взгляда от экрана телефона.
Я делаю глоток пива, задерживая его во рту, прежде чем проглотить.
— Учитывая то, что я только что увидел внизу, пиво на завтрак кажется подходящим.
— Эх, пусть ребята повеселятся, — вздыхает он, большими пальцами набирая сообщение. — Каждый хочет получить свой фунт мяса после той бойни в ночь полнолуния.
Я криво усмехаюсь.
— Выбивание дерьма из одного оборотня вряд ли сравняет счет.
— Если им от этого легче, то кто я такой, чтобы говорить «нет»? — папа рассуждает, пожимая плечами. — Люди выражают свое горе по-разному, сынок.
Я утвердительно хмыкаю, потягивая пиво и пытаясь избавиться от этого странного, раздражающего чувства, которое не покидает меня с тех пор, как я спустился вниз.
— Что бы ты ни запланировал для девушки, я хочу обратить на это внимание, — бормочу я, лениво проводя кончиками пальцев по контуру ключей в моем кармане.
Брови отца удивленно взлетают вверх, когда он отрывает взгляд от экрана телефона, наконец откладывая его в сторону, чтобы уделить мне все свое внимание.
— Обычно ты не общаешься с пленными, — заявляет он, наклоняясь вперед и упираясь локтями в колени.
— Нет, но это было до того, как они убили моего лучшего друга, — холодно отвечаю я.
Он понимающе кивает.
— Тогда берись. Она вся твоя, — он смотрит мне в глаза, наклоняя голову. — Ради Бена.
— Ради Бена, — соглашаюсь я.
Черт, просто произнесение его имени вслух открывает что-то внутри меня.
Нам с Беном обоим было по двадцать, когда он присоединился к Гильдии, и мы с самого начала поладили. Последние шесть лет мы вместе сражались на поле боя, снимали вместе комнаты на конспиративных квартирах и тусовались вместе всякий раз, когда у нас был простой. Я единственный ребенок в семье, но Бен — самый близкий мне человек, который когда-либо был братом.
Ну, он был. Теперь он всего лишь пища для червей — если, конечно, они вообще потрудились похоронить его тело. Меня бы не удивило, если бы эти уроды съели его или что-то в этом роде. Меня больше ничто не удивляет, когда речь заходит об оборотнях.
— Итак, в чем именно заключается наш план? — спрашиваю я, ковыряя ногтем этикетку на своей пивной бутылке.
— Я все еще работаю над этим, — неопределенно отвечает папа. — Пока просто извлекай информацию, но не давай ей свободно дышать. Я сообщу другим ребятам, что ты будешь ее куратором и что они будут обращаться к тебе, если захотят помочь.
Я мычу в знак признательности, допиваю остатки пива и поднимаюсь с дивана, чтобы избавиться от бутылки.
— Мы собираемся повысить Мэтти? — спрашиваю я через плечо, направляясь на кухню.
У моего отца из горла вырывается насмешливый звук.
— О, конечно, это хорошо сочеталось по отношению к другим. Малыш еще и года не пробыл с нами, не говоря уже о том факте, что он все еще подросток.
— И что? — я бросаю вызов, выдвигая ящик для скрытого мусорного ведра под кухонным островом и со звоном опуская бутылку. — За один год он уже показал себя лучше, чем другие за пять, — говорю я, пинком закрывая ящик. — И не забывай, я регулярно руководил командой на миссиях, когда был подростком.
— Ты другой, — замечает папа, вытягивая шею, чтобы взглянуть на меня поверх спинки дивана. — Ты мой сын.
Его губы изгибаются в гордой улыбке, и я выдавливаю одну из своих в ответ.
— Кумовство во всей красе.
Папа посмеивается про себя, снова берет телефон и возвращается к тому, чем занимался раньше, пока я наливаю себе еще пива из холодильника.
Сейчас где-то пять часов, верно?