Да, я полностью осознаю, насколько безумно это звучит, но такова моя жизнь.
Моя мама заболела пару лет назад, и по мере того, как рак распространялся по всему ее телу, она становилась все менее и менее вменяемой. Ближе к концу она начала что-то бормотать об оборотнях, и в своем горе мой отец ухватился за ее бессвязные истории и убедил себя, что монстры существуют. Бессмысленные заявления умирающей женщины стали его навязчивой идеей.
Его глубокое погружение в интернет делу не помогло. Люди публикуют бесчисленные истории об их предполагаемых контактах со зверями из первых рук, и когда папа начал заходить в темную Сеть, чтобы копать дальше, это только укрепило его убежденность в том, что в бреднях моей матери были элементы правды.
Я… менее убежденный. Но я все равно здесь, потакаю ему, потому что это единственный способ сблизиться с ним с тех пор, как она умерла в прошлом году.
Мы уже обследовали большую часть этой территории, и единственными существами, с которыми мы столкнулись за последний месяц, были белки и кролики. Я пытался уговорить папу двигаться дальше, но он следует совету, полученному с доски объявлений, которую он создал в темной паутине; какой-то анекдотической истории от случайного сумасшедшего, который клянется, что видел, как волк превратился в человека здесь, в Колорадо.
Он думает, что мы уже близко.
Я думаю, возможно, он сошел с ума.
Папа резко останавливается, поднимая руку, приказывая мне сделать то же самое.
— Ты слышишь это? — шепчет он, поворачивая голову и глядя вдаль.
Я напрягаю слух, пытаясь уловить то, к чему он прислушивается, но слышу только шелест листьев.
— Я… нет, — заявляю я, нахмурившись, не желая усугублять его паранойю, притворяясь, что слышу. — Я ничего не слышу.
Он бросает на меня раздраженный взгляд через плечо, затем возвращает свой взгляд в то же место, куда смотрел раньше.
— Я мог бы поклясться, что слышал рычание, — бормочет он.
Мне хочется сказать ему, что, вероятно, все это у него в голове, но я воздерживаюсь от высказывания своего мнения. Это будет встречено только с весельем, и я не хочу давать ему повод еще изобретательнее подходить к наказанию за то, что я выронил пистолет.
Он остается совершенно неподвижным еще целую минуту, внимательно прислушиваясь. Затем его плечи опускаются, он тяжело вздыхает и снова идет вперед, жестом приглашая меня следовать за ним.
Какими бы бессмысленными я ни считал эти поиски, мой отец — единственная семья, которая у меня осталась. И поскольку мы так часто переезжали до того, как мама заболела, и у меня так и не было возможности наладить какие-либо другие отношения, он — это все, что у меня есть, и точка. Он может подумать, что я здесь на охоте, потому что я так же предан делу, как и он, но на самом деле я просто следую за ним, чтобы убедиться, что он не облажается и не умрет у меня на глазах. Тогда я действительно был бы один.
— Подними глаза, Кэмерон, — ворчит он, как будто чувствует, насколько я рассеян сегодня вечером, даже не оглядываясь на меня.
Я поднимаю взгляд, обводя им лес вокруг нас. Всегда одно и то же, ночь за ночью. В тени не прячутся никакие монстры.
Я иду в ногу со своим отцом, наблюдая и слушая, зная, что все это бессмысленно. Я пытаюсь придумать какой-нибудь способ уговорить его бросить все это, когда слышу вдалеке глубокий рокочущий звук.
Рычание.
Я резко останавливаюсь, у меня перехватывает дыхание.
Папа, должно быть, тоже это слышит, потому что он тоже замирает, мы оба едва дышим и пристально вглядываемся в темный лес. Мой пульс учащается, отдаваясь стуком в ушах, когда пальцы крепче сжимают винтовку.
Секунды, которые тянутся, кажутся вечностью, прежде чем разразится хаос.
Причудливо большой серый волк выскакивает из густого кустарника, оскалив острые зубы в рычании, и бросается на моего отца. Он движется так быстро, что ни один из нас не успевает выстрелить вовремя, и животное легко сбивает отца с ног, выбивая винтовку у него из рук и щелкая челюстями, когда оно тянется к его горлу.
Я не думаю, я просто реагирую. Я нажимаю на спусковой крючок своей винтовки, раздается выстрел, который проходит мимо цели, и волк дергает головой в мою сторону. Злые, бездушные глаза цвета жидкого золота смотрят в мои, когда я снова нажимаю на спусковой крючок, и на этот раз я не промахиваюсь.
Пронзительный вой вырывается из горла животного, когда моя пуля пробивает его мясистое брюхо, его тело дергается от удара. Без колебаний я делаю еще два выстрела, и моя цель верна. Волк отшатывается в сторону, падая на землю рядом с распростертым телом моего отца.