— Чего ты хочешь? — спрашиваю я, прижимаясь к Кали.
— Разве это не очевидно? — самодовольно отвечает он. — Я хочу тебя. Ты нужен мне в моей команде. Я знаю, как ты смертельно опасен, сынок, и хочу, чтобы ты был со мной. Вернись к своим корням.
— К черту мои корни, мои корни здесь.
— Тогда у меня нет другого выбора, сынок, — говорит он, улыбаясь мне.
Я смотрю вниз на Кали, прежде чем снова поднимаю взгляд на отца.
— Где Алэйна?
При упоминании имени Алэйны я чувствую, как тело Кали напрягается под моей хваткой. Я смотрю на нее сверху вниз, пристальным взглядом впиваясь в ее глаза. Она совсем другая. Теперь, когда я смотрю ей в глаза, я не вижу ничего, кроме пустоты.
Я шепчу ей в губы:
— Что они с тобой сделали, детка? Они больше не причинят тебе вреда. Ты должна довериться мне, хорошо? Ты мне доверяешь?
Кали смотрит на меня, и единственная слеза скатывается по ее щеке, когда выражение ее лица становится каменным.
— Нет, — сурово отвечает она, не проявляя абсолютно никаких эмоций.
— Черт, — бормочу я, опуская ее на землю.
Мне нужно уйти от нее, я не хочу, чтобы то, что произойдет, произошло рядом с ней. Я убираю ее волосы за ухо и легонько целую в изгиб шеи.
— Мне нужно, чтобы ты оставалась у этой стены, детка. Не двигайся. Я верну тебя, обещаю тебе. Я люблю тебя, Кали-Роуз, чертовски сильно люблю тебя, детка. Пожалуйста, доверься мне, — шепчу я.
Когда я отстраняюсь от нее, и смотрю ей в глаза, вижу, что они полны слез. Она кивает и отодвигается к стене.
— Хорошая девочка, — шепчу я, прежде чем встаю. — Я отправлюсь с тобой, но при одном условии, — заявляю отцу, расправляя плечи, — ты приведешь сюда Алэйну и позволишь девочкам и моим людям уйти.
Он кивает, глядя на одного из мужчин в углу.
— Иди, приведи блондинку.
Мужчина выходит и через несколько мгновений возвращается с Алэйной, перекинутой через плечо. Мое сердце снова сжимается в груди, когда он опускает ее на землю рядом с Кали. Она бормочет и шевелится, и я вижу, как Кали притягивает ее к себе, убирая волосы со лба. Если я думал, что Кали выглядит плохо, то Алэйна выглядит как смерть. Я с беспокойством смотрю на нее, с тем же беспокойством, с каким брат смотрит на свою сестру. Когда она приоткрывает глаза, то видит меня и ахает.
— Эд? Эд, это ты? Нет. Нет. Мне опять снится сон. Этого не может быть... — шепчет Алэйна, то приходя в себя, то отключаясь. Их обеих сложно узнать. Эти две милые девушки подверглись такому повреждению, не думаю, что они когда-нибудь станут прежними.
— Готово, пошли, — говорю я отцу.
Я смотрю на Кали, когда все начинают выходить.
— Я люблю тебя, детка. И вернусь за тобой. Обещаю.
Она отворачивается от меня с явной болью во взгляде. Я смотрю на Алэйну.
— Зейн снаружи, петарда.
Взглянув на Чеда, я слегка улыбаюсь ему и киваю головой, прежде чем выйти за дверь.
Мы идем обратно по коридору, и я начинаю считать, сколько там людей. Передо мной стоит мой отец, перед ним еще пятеро мужчин, и я не знаю, есть ли еще кто-нибудь снаружи. Я могу справиться с ними, чертовски уверен в этом, но не тогда, когда у них есть козырь – оружие. Достигаем ступенек, и начинаем подниматься. Как только первый мужчина достигает палубы, раздается одиночный выстрел, и тот падает на землю. Я смотрю на отца и ударяю его локтем прямо в лицо, заставляя отшатнуться. Затем тяну за ноги мужчину, который стоит перед ним, разбивая его лицо о ступеньки, и для верности топаю по его затылку, раскалывая его челюсть и зубы на ступеньке. Обернувшись, вижу, что отец наставил на меня пистолет.
— Мальчики, теперь, если вы не хотите быть раненными, я бы предложил нам мирно разойтись, — кричит он Зейну.
Зейн подходит к входу, достает пистолет и стреляет стоящему перед ним человеку прямо в голову.
— Зейн… — предупреждает Фрэнк, или, я должен сказать «Казимир».
— Мне плевать на то, что ты говоришь, Фрэнк. Я убью вас всех.
Искоса смотрю на пистолет, приставленный к моему виску, и через мгновение выхватываю его из рук отца, перекручиваю и стреляю ему в ногу. Развернувшись, направляю пистолет в лицо толстому хрену, которого помню по видео.
— Ты! Ты тот жирный ублюдок, который прикоснулся пальцами к моей девочке? — спрашиваю я, подходя к нему.
Я слышу еще два выстрела и чертовски хорошо знаю, что это дело рук моих парней, поэтому не свожу глаз со своей мишени. Схватив его за горло, прижимаюсь лицом к его лицу.
— Я спрашиваю... ты тот больной ублюдок, который прикоснулся к моей девочке?
Он смеется так сильно, что его толстый живот вздрагивает, прижимаясь ко мне. Я с отвращением смотрю на него, прежде чем снова поднять глаза.
— Думаешь, это смешно? — я толкаю его обратно, тем же путем, которым мы пришли, направляясь обратно в комнату, где находятся девочки и Чед. Пинком распахнув дверь, вижу, как Чед заворачивает их в свою толстовку.
— Эд? — шепчет Алэйна.
— Все кончено, петарда.
— Здесь ты ошибаешься, — бесстрастно шепчет Кали. Прежде чем подойти к ней, я бросаю жирного чувака на землю.
— Что ты имеешь в виду, говоря, что я не прав, детка? — обхватываю ее за шею и притягиваю к себе.
Она отстраняется от меня.
— Это еще не конец, Эд. Я уже никогда не буду прежней. Мужчины касались меня в тех местах, в которых я хотела, чтобы меня касался только ты, — она вытирает слезы, которые капают из ее глаз, и моя грудь сжимается от эмоций в ее голосе и слов, слетающих с ее губ. — Я никогда не буду прежней. Ненавижу тебя, Эд Никсон. Ненавижу так сильно, что никогда больше не хочу видеть твое лицо.
Кали встает с того места, где сидит, оборачивает толстовку вокруг Алэйны и целует ее в голову. Она убирает волосы Алэйны со лба, пристально глядя ей в глаза.
— Я люблю тебя, детка. Мне очень жаль.
Она встает и направляется к двери.
— Кали! — требую я, и она останавливается, резко поворачивая голову ко мне.
— В чем дело, Эд?
Я стою неподвижно. Мои мысли несутся со скоростью сто километров в час – я так много хочу ей сказать. Хочу упасть на гребаные колени, как маленькая сучка, и умолять ее остаться со мной, пообещать ей, что положу мир к ее ногам и буду баловать ее всем, чего она захочет, пока мы оба будем жить. Но я не могу. Я, бл*ть, не могу, просить эту девушку остаться со мной, когда она права. Это все моя вина. Она заслуживает большего, кого-то, кто не является частью этой жизни, и я не могу дать ей этого. Я никогда не смогу дать ей этого, потому что не просто живу с этими демонами каждый день, эти ублюдки танцуют со мной во сне.