Пришёл Андрей и, увидев её, замер.
— Ну, ты чего? Раздевайся и иди ко мне — она протягивала руки.
— Мам, ой, Наташ, а ты поганое, помойное ведро нашла?
— Нет, ты хочешь какать или ссать?
— Ссссать!
— Раздевайся и иди ко мне.
— Я уже сильно хочу, щас обоссусь на тебя.
— И я сильно хочу, чтобы ты на меня обоссался… Ну, что ты?
Андрей скинул трико вместе с трусами, подошёл и тихо спросил — А можно в тебя?
Наталья смотрела на него — Куда?
Он показал на жопу.
— Можно, а ты сможешь, когда он встанет?
— Смогу, я уже пробовал, смогу.
— Тогда пробуй — и она встала раком, выставив жопу.
Андрей залез на кровать и встал на коленях перед её жопой. Хуй уже стоял и желание поссать не исчезло, как это бывает у взрослых мужчин.
Андрей взялся руками за жопу матери, прижался залупой к анусу и брызнул струёй, но моча растекалась по ягодицам и капала на кровать, и он сдержал излияние.
— Ты засунь в жопу и тогда ссы!
Андрей, впиваясь пальцами в её ягодицы стал засовывать в жопу, Наталья задохнулась от ощущения и стала тужиться, и хуй вошёл в жопу.
Он ссал, и горячие струи бились в стенки прямой и ощущение тяжести внизу живота от наполнения мочой было такое же, как и при позывах на опорожнение и, когда он закончил и вытащил член из жопы из неё полилось, разбрызгиваясь, от выходящего с громкими пердящими звуками, вместе с мочой, газа.
— Ты меня всего обделала, Наташка! — и он шлёпнул её по жопе ладошкой, как опытный сутенёр шлёпает проститутку перед тем, как засадить в жопу.
И этот шлепок возбудил её: она повернулась и, встав на колени, прижала его руки к титькам — Тискай, щупай! — и он мял груди, а она тёрлась лобком и промежностью о торчащий член.
— Всё! — она снова встала раком — Давай, я уже хочу — и он, сжимая её ягодицы, погрузил член во влагалище.
Он тыркал неумело, вытаскивая полностью и снова засовывая, но её возбуждала неопытность, и она распалялась похотью: уже лет десять не погружался хуй в её пизду.
Он запихивал хуй, а желание сделать это прямо сейчас, нарастало, вместе с нарастающим сладострастием и на пике чувственного наслаждения, потеряв контроль над собственным телом, она обкакалась, выплеснув с громким — Бах! — зловонное содержимое прямой кишки на его живот.
Андрей испуганно дёрнулся и, не успев кончить, отстранился от Натальиной жопы. По животу стекала и капала на ноги и одеяло светло-коричневая вонючая жижа.
— Ты обосрала меня! — столько детского неподдельного возмущения было в этом, что Наталья не смогла сдержаться и расхохоталась.
— Ты не кончил, давай кончай, давай-ка в жопу! — и она выгнулась, выставив её повыше.
— Она обосраная!
— Ну и что, потом пойдём и искупаемся, давай, кончай в меня.
И Андрей засунул, всё ещё возбуждённый хуй, в материну жопу и тут же, содрогаясь, излился спермой.
Она стояла раком, из жопы сочилась сперма.
— Ты чего, Наташ?
— Сейчас, подожди — она пукнула и, вместе с газами, выплеснулись сгустки спермы и остатки кала, распространяя вонь.
— И что мы будем делать с постельным бельём, всё обоссанное и обосранное?
— Заменим.
— А матрас?
— Матрас не промок, у тётки, видимо, было недержание — Наталья сдёрнула одеяло вместе с простынею — поверх матраца, под простынею, была постелена клеёнка.
Она встала — Слазь! — Андрей спрыгнул и Наталья, свернув узлом постельное, бросила на пол, стянула клеёнку и тоже бросила на пол.
— Надо бы сразу всё застирать, пользоваться будем этим для… ну, ты понял. Сейчас оденься и иди за водой, а я поищу, может у неё какое корыто есть.
Наталья потянула край простыни, чистый, не запачканный и стала обтирать и подтирать себя — Ты тоже подотрись.
Они оделись, и Андрей ушёл за водой, а Наталья вышла в сени и открыла дверь в кладовку: корыто было — железное оцинкованное, нашла она и несколько брикетов мыла хозяйственного — Ну, этого на две недели нам хватит.
Андрей натаскал в корыто воды. Наталья состирнула постельное, потом ему пришлось дважды таскать воды для полоскания.
Разбросав выстиранное бельё по траве она с улыбкой взглянула на вспотевшего Андрея — Упарился? Ну, пойдём искупаемся, да сходим ещё пару раз за валежником и напилим на дрова.
Когда закончили пилить, солнце уже опускалось за верхушки сосен.