— Ты знаешь, почему, — шепчу я, и Габриэль оглядывается на меня, выражение его лица становится острее.
— Нет, — говорит он наконец. — Не знаю.
И затем он встает, вытирая пыль с джинсов, пока идет за лошадьми.
Он не оглядывается.
22
ГАБРИЭЛЬ
За всю свою жизнь я не испытывал ничего подобного буйству эмоций внутри меня. Ответ Беллы был как нож по сердцу. Я сказал ей, что не понимаю, что она имеет в виду, но, кажется, понимаю. Она не хочет, чтобы я так прикасался к ней, потому что наш брак — это брак. Из-за того, почему он был заключен, и она ненавидит это больше всего. Потому что она считает, что я не люблю ее.
Потому что я не могу заставить себя произнести это вслух.
Мне хочется кричать. Я хочу проклинать. Я хочу ударить что-нибудь. Пока я иду за лошадьми, во мне вскипает сотня бурных эмоций, смешиваясь с ноющим разочарованием от того, что я так сильно возбужден и не могу найти выхода, и я изо всех сил заталкиваю их в себя, стискивая зубы от нахлынувших чувств.
В конце концов, мне нужно защитить Беллу. И это все. Если мои желания — это еще одна вещь, от которой ее нужно оградить, то я сделаю и это. Даже если будет казаться, что это убьет меня на хрен.
Я все еще чувствую ее запах на своих пальцах. Все еще чувствую ее на своих губах. Желание ее ощущается как второй импульс, пульсирующий во мне. Но если она хочет чего-то другого, то я позабочусь о том, чтобы она это получила.
Ей удается самостоятельно забраться на Милашку, и это похоже на еще один удар в грудь, потому что все, о чем я могу думать, это то, что она не хочет, чтобы я к ней прикасался. Я снова сажусь на Грома, морщась от неудобства при попытке оседлать его со все еще более чем наполовину твердым членом, и поворачиваю назад в направлении, которое приведет нас домой.
Только это не дом. Временно, может быть, но не навсегда. Еще одна ошибка, которую я совершил с Беллой, потому что я знаю, что этот выбор разочаровал ее. И кто знает, что могло бы случиться, если бы я выбрал другой путь.
На полпути обратно она наконец заговорила.
— Я собираюсь уехать, когда будет безопасно. — Ее голос тяжелый, ровный, как будто это решение не приносит ей счастья. — Я не могу продолжать так поступать с тобой. И мы знаем, что не можем вернуться к тому, что было раньше. Поэтому, как только можно будет вернуться в Нью-Йорк, мы разведемся. И я найду, куда уехать одна. Это… — она сделала дрожащий вдох. — Я думаю, так будет лучше.
Я не думал, что боль в моей груди может стать еще острее, еще интенсивнее. Но когда она произносит это вслух, с окончательным решением, я чувствую такую боль, какой не испытывал с тех пор, как умерла Делайла. Ощущение, что от меня отрезали что-то жизненно важное, потеря, с которой я не смогу полностью смириться никогда.
— Не особо стараясь. — Слова прозвучали резче, чем я предполагал, но моя способность оценивать их, говорить осторожно, кажется сейчас хрупкой и неуверенной. — Мы могли бы попытаться, знаешь, Белла. Мы могли бы попытаться сделать из этого что-то.
— Ты обещал. — Ее голос все еще ровный, как будто она не хочет, чтобы я знал, что она на самом деле чувствует. — Ты сказал, что если я захочу уйти, то смогу. Это изменилось?
— Нет. — Я тяжело сглатываю, радуясь, что иду впереди, и мне не нужно смотреть на нее прямо сейчас. Почему-то этот спор не уменьшил моего желания к ней. Это не изменило того, как сильно я ее хочу. Я бы все равно встал и прижал ее к одному из этих деревьев, если бы она сказала, что хочет меня прямо сейчас, трахнул бы ее посреди тропы, если бы это ее завело. Я бы сделал все, что она попросит, если бы это означало возможность еще раз почувствовать, как она обхватывает меня.
— Тогда все. — Она замолкает на долгий миг. — Это не делает меня счастливой, Габриэль.
— Тогда почему ты это делаешь? — Справедливый вопрос, учитывая все обстоятельства.
— Я думаю, это то, что мне нужно сделать.
Она не уточняет, и я не знаю, что на это ответить. В конце концов, я помог ей в этом. Я дал ей ключи от независимости. Собственные деньги, начало обучения вождению автомобиля, первую работу. Я хотел, чтобы она была свободна и могла делать все, что захочет, чтобы у нее были возможности, которых все остальные пытались лишить ее. И я не жалею об этом.
Даже если это означает ее потерю, я бы никогда не хотел держать Беллу в клетке. Я просто хочу, чтобы она осталась со мной по собственной воле.
Может, она и осталась бы, если бы я сказал ей о своих чувствах. Я жалею, что не сказал этого, прежде чем повалил ее в траву. Я жалею, что не сказал этого днем, после того как мы вернулись из города. Я столько раз жалел о том, что хотел сказать это вслух, но не сказал, и теперь это кажется еще более невозможным, потому что она сказала вслух, что собирается уехать.