7
БЕЛЛА
Когда я просыпаюсь, я ненадолго дезориентирована. В одно окно проникает солнечный свет, но он не там, где обычно бывает в моей спальне у Габриэля, и это заставляет меня чувствовать себя незакрепленной, словно я плаваю в каком-то промежуточном месте, не имея ни малейшего представления о том, где я на самом деле нахожусь. Парализующий страх пронзает меня, когда на короткую секунду мне кажется, что я все еще у Игоря, в комнате, где он держал меня последние три дня. Но солнечный свет не к месту, и я медленно моргаю, чувствуя, как глаза слипаются, и медленно приподнимаюсь в постели.
Я чувствую сонливость, то странное ощущение, что я почти не знаю, кто я, которое возникает после особенно крепкого и глубокого сна. Я разглядываю покрывало винного цвета, под которым лежу, мягкий матрас, ковер кремового цвета, темные деревянные панели. И, по мере того как прошлая ночь возвращается ко мне по кусочкам, я вспоминаю, где нахожусь.
Частный самолет. Личный самолет Габриэля, чему я не очень удивляюсь, зная, что у него есть самолет, но, тем не менее, это немного удивляет. Я провожу рукой по волосам, глядя на пустое место рядом со мной в кровати, и чувствую еще один небольшой толчок в груди.
Должно быть, он встал не так давно. Я все еще вижу, что простыни помялись от того, что он спал рядом со мной, и все еще чувствую пряный апельсиновый запах его лосьона после бритья. Я провожу рукой по мягкой простыне и жалею, что его здесь нет, и что я не проснулась рядом с ним.
Но это не то. Я отдергиваю руку от простыни, в тысячный раз напоминая себе об этом факте. Скорее всего, мне придется напоминать себе об этом еще тысячу раз, так как я собираюсь оказаться в ловушке в поместье в Италии с Габриэлем 24 часа в сутки 7 дней в неделю. Полагаю, ему будет чем себя занять, ведь он говорил о том, что у него там бизнес, но, судя по его описанию поместья и близлежащего городка, не думаю, что это будет тот вид бизнеса, который заставит его сидеть в офисе с девяти до пяти. Мы будем находиться рядом друг с другом больше, чем когда-либо прежде, именно тогда, когда нам, вероятно, лучше всего было бы немного отстраниться друг от друга.
Я прикусываю губу, складываю руку в кулак на коленях, чтобы не коснуться простыней снова. Прошлой ночью Габриэль ясно дал понять, какие у него приоритеты, и это не значит, что между нами снова что-то начнется. Это то, что я сказала, что хочу. То, о чем мы оба договорились.
Так и должно быть. Ради всеобщего блага.
Дверь открывается, и я чуть не выпрыгиваю из кожи. Я прижимаю одну руку к груди, чувствуя под ладонью биение сердца, когда в комнату входит Габриэль с подносом, от которого пахнет блинчиками.
— Завтрак, — говорит он, ставя поднос на кровать. На подносе стоит накрытая тарелка, стаканы с апельсиновым соком и водой, а рядом с тарелкой, крошечные запечатанные баночки с сиропом. Я смотрю на это, все еще чувствуя себя полусонной.
— Это ты приготовил?
Габриэль фыркает.
— Ни в коем случае. Вот. — Он снимает крышку с подноса, и я вдыхаю пар, запах сладкого теста и масла. — Свежие блинчики и фрукты.
— А ты?
— Я кое-что перехватил, пока Агнес собирала это для тебя. Заодно проверил, как там дети. — Он опускается на кровать рядом со мной, берет вилку и подталкивает ее к моей руке. — Тебе нужно поесть, Белла.
— Разве сейчас время завтрака? — Я понятия не имею, какая разница в часовых поясах между Нью-Йорком и Италией, и какое сейчас время суток. Но блинчики пахнут чудесно, если я смогу заставить себя есть. Мой желудок по-прежнему завязывается узлом и подкатывает тошнота каждый раз, когда я вспоминаю, что нас ждет, и чувство ужаса возвращается.
Габриэль с усмешкой качает головой.
— Нет. Мы приземлимся примерно через два часа. Значит, там, куда мы летим, сейчас около четырех часов дня. Технически, это очень поздний завтрак. Но я подумал, что тебе понравится. — Он колеблется. — Я подумал, что это поможет тебе почувствовать себя немного нормальнее. Проснуться от завтрака, даже если через несколько часов будет ужин.
Я прикусываю губу, чувствуя, как в груди сжимается от его заботы. Он всегда такой со мной — нежный, заботливый, милый, и от этого мне гораздо сложнее справиться со всеми чувствами, которые я к нему испытываю. Как я могу не влюбиться в такого мужчину?
Но как я могу позволить себе влюбиться в него, когда он ясно дал понять, что любовь для нас не существует? Когда одно мое присутствие здесь подвергает его и его семью невозможной опасности?
— Спасибо, — говорю я, забираю вилку и тянусь к стакану с апельсиновым соком. Во рту пересохло, и холодная жидкость, именно то, что мне нужно. Она сладкая и немного терпкая, и я откидываюсь на подушки, чувствуя, как немного расслабляюсь.