Моя физическая реакция мгновенна. Я чувствую прилив крови к своему члену, пульсацию возбуждения, наблюдая за тем, как она возвращается к дому. Я становлюсь твердым еще до того, как осознаю это ощущение, а воспоминания об этих идеальных бедрах и упругой попке под моими руками заставляют мои ладони чесаться. Все в ней было… было идеальным.
Я чувствую еще один острый укол вины за то, что засмотрелся на нее. То, что она была в моей постели, то, что я знаю каждый ее сантиметр досконально, не означает, что я имею право смотреть на нее таким образом сейчас. Особенно когда эта часть наших отношений должна была закончиться.
Я дал ей все, что она хотела. Я научил ее, как должен чувствоваться секс. Я показал ей все способы, которыми она должна ожидать удовольствия. Я позаботился о том, чтобы ее первый опыт присутствия мужчины внутри нее запомнился ей только с лучшей стороны.
После этого все должно было закончиться. Навсегда. Она должна была снова стать няней.
И я был идиотом, думая, что это возможно.
Я застонал, прижимая пятку ладони к своему члену, глядя, как она исчезает за домом. Он пульсирует под моей рукой, напоминая мне, что я уже несколько дней не дрочил. Раньше я неделями, а иногда и месяцами не прикасался к себе, мое либидо было практически мертво после потери единственного человека, который значил для меня больше всего. Но Белла помогла мне снова почувствовать себя живым во многих отношениях.
Это самое неудобное из них, учитывая нашу нынешнюю ситуацию.
Я уже подумываю вернуться в офис, запереть дверь и дать себе послабление, в котором я так отчаянно нуждаюсь. Но меньше всего мне нужно, чтобы кто-то увидел меня через окно, и если я что-то и понял о желании, которое пробуждает во мне Белла, так это то, что быстрое, скрытое поглаживание ничего не сделает, чтобы ослабить мое возбуждение.
Вместо этого я еще раз прижимаю рукой основание своей упрямой эрекции, желая, чтобы она утихла, и неловко отступаю к дому.
Там я хотя бы отвлекаюсь, чтобы отвлечься. Беллы нигде не видно, Агнес говорит мне, что после пробежки она пошла наверх принять душ, и я быстро изгоняю эту мысль из головы и тоже поднимаюсь в душ. И снова я делаю все, что в моих силах, чтобы не думать о ней, иначе мой душ окажется длиннее, чем я рассчитывал.
В любом случае, это бессмысленно, говорю я себе, игнорируя свою эрекцию, пока вытираюсь и вытираюсь полотенцем. Ничто не удовлетворяет мою потребность в Белле, кроме самой женщины. И даже тогда я могу провести с ней всю ночь так, как не мог ни с кем уже долгое время. Я могу трахать ее столько раз, сколько она захочет, снова и снова. Достаточно одного ее взгляда, одного звука, чтобы я напрягся.
Отчаянно пытаясь выкинуть из головы все мысли о Белле и о том, что именно в ней меня возбуждает, я надеваю джинсы и черную льняную футболку и отправляюсь вниз. Меня встречает запах трав и готовящегося мяса, и, пройдя на кухню, я вижу Сесилию, накрывающую на стол, на кухне заметно чище, чем утром, хотя все еще есть вещи, которые нужно починить. Я также замечаю множество ярких липких записок, приклеенных к разным поверхностям, и это заставляет меня улыбнуться.
— Что это? — Спрашиваю я, и голос, от которого все волоски на моих руках встают дыбом, а по коже пробегают колючки, отвечает мне прямо за спиной.
— Мы записали все наши идеи и занесли их в блокнот, чтобы завтра вернуться и начать искать то, что мы хотим сделать на самом деле, — говорит Белла, входя в комнату с легкостью, которая заставляет меня думать, что она выглядит здесь как дома. Кажется, из нее ушла вся напряженность, и она выглядит совершенно прекрасно в темно-синих джинсах и майке без рукавов, а ее каштановые волосы собраны в высокий хвост. Я моргаю, думая, что то, что выглядит как серьги, — обман зрения, но потом вижу, что это не так. Она сменила свои обычные украшения из розового золота на золотые серьги, состоящие из горстки тонких цепочек, которые при движении задевают шею.
Я прихватил мешочек с тем, что выглядело как украшения, когда собирал для нее вещи. Очевидно, она решила использовать его по назначению. Вид покачивающихся сережек заставляет меня вспомнить, как я провел пальцем по ее шее, и вся кровь в моем теле тут же снова устремляется на юг.
Я опускаюсь на кухонный стул во главе стола и смотрю куда угодно, только не на эти проклятые серьги.
— Это место снова станет прекрасным, если за ним немного поухаживать. Я просто знаю это, — с энтузиазмом продолжает Белла, подходит к стойке, берет большую деревянную салатницу и ставит ее на стол. Она передвигается по кухне с уверенностью, которой я никогда раньше в ней не видел, и это завораживает. — Мы с Агнес сегодня очень взволнованы, так как строим планы.