— Хорошо, — мягко говорит она и поворачивается, чтобы уйти.
Когда она спускается обратно, я уже в гостиной. Сегодня они с Агнес привели комнату в приемлемый вид — пластик и тряпки убраны, мебель натерта до блеска. Камин пока не выглядит пригодным для использования, но, к счастью, сейчас лето. Я стою у камина и смотрю на темную усадьбу за высоким окном справа от меня, когда слышу за спиной ее шаги.
Мне приходится заставлять себя не оборачиваться мгновенно. Не дать одним движением понять, как сильно я ждал встречи с ней, когда она спустится.
Когда я наконец поворачиваюсь, то вижу ее силуэт в дверном проеме, входящий в комнату. Даже в трениках и свободной футболке, с волосами, собранными в беспорядке на голове, у меня перехватывает дыхание от нее. Мне хочется протянуть руку и провести пальцами по одной из тонких прядей волос, задевающих ее щеку. В слабом золотистом свете ламп, разбросанных по комнате, она выглядит светящейся.
Не прикасаться к ней — одно из самых трудных дел, которые мне когда-либо приходилось делать.
Я тянусь за одним из двух бокалов вина, которые налил, и протягиваю его ей.
— Я знаю, ты говорила мне, что хочешь этого — говорю я наконец, окидывая комнату еще одним взглядом, — но мне кажется, что я должен напомнить тебе, что ты не обязана делать ничего, связанного с ремонтом или обустройством дома. Это не твоя работа. Ты можешь остановиться в любой момент.
— Ты говоришь так, будто это зависимость, — тихо поддразнивает Белла, беря бокал с вином. Ее пальцы призрачно касаются моих, и я чувствую, как по коже пробегает электрический ток. — Я знаю, что не обязана, — добавляет она, опускаясь на край дивана и делая глоток вина. — Но это хорошо, что у меня есть проект. Он занимает мои мысли. Я знаю, что моя работа — присматривать за Сесилией и Дэнни, но они же не младенцы. Они сами о себе заботятся большую часть времени. Я просто здесь, чтобы структурировать их и быть рядом, если я им понадоблюсь. Сесилии, кстати, очень нравится этот проект, — добавляет она с легким смешком. — Если ты не понял это за ужином. Никогда бы не подумала, что она так увлечется декорированием.
— Я тоже. — Я борюсь с желанием сесть рядом с ней на диван, зная, что в этом случае мне будет сложнее удержаться от прикосновений. Вместо этого я опускаюсь в кресло у камина и провожу пальцами по потертому бархатному ворсу. — Теперь, когда я думаю об этом, все становится понятно. У нее был кукольный домик, который она обожала, когда была маленькой. Она постоянно его реорганизовывала. Всегда хотела новую мебель для него больше, чем новых кукол. А теперь она одержима теми, что были в том магазине, куда ты ее водила.
— Я видела, что она взяла с собой ту, которую выбрала я. — Белла делает еще один глоток вина, задумчиво глядя в окно. — Она очень беспокоилась обо мне. Мне очень жаль, Габриэль. — Она снова смотрит на меня. — Мне жаль, что я принесла это в твою жизнь. Я…
— Не надо, — твердо говорю я, качая головой. — Мы говорили об этом в самолете, Белла. Это не твоя вина. — Выражение ее лица говорит мне, что она не собирается отказываться от этого, но мне бы хотелось, чтобы она это сделала. Я хочу, чтобы она доверяла мне. Поверила, что я буду беречь ее.
Моя. Это слово снова проносится у меня в голове, и я отгоняю его. Это не так, хочу я этого или нет. Но это не значит, что я не могу ее защитить.
— Это объективно…, — начинает она, но я встречаюсь с ней взглядом, который заставляет ее опустить глаза. — Я знаю, что ты представлял себе риски, после того как я рассказала тебе, что произошло. Но неужели ты действительно думал, что Игорь…
— Нет. Я не думал, — перебиваю я, прежде чем она успевает продолжить. — Но это моя вина, Белла. Не твоя. Я не воспринял угрозу достаточно серьезно, и я буду сожалеть об этом до самой смерти, но если бы я воспринял ее серьезно, то не стал бы отсылать тебя к твоему отцу или куда-то еще. Мне следовало усилить охрану, связаться с контактами, чтобы найти способ предотвратить угрозу… Черт, я мог бы сделать множество вещей, над которыми работаю сейчас, чтобы попытаться все исправить. Но я ни о чем не жалею, Белла. И я не хочу, чтобы ты винила себя.
Она молча делает еще один глоток вина. Судя по выражению ее лица, я не могу сказать, стало ли ей легче. Но я намерен повторять это, если снова зайдет речь, столько раз, сколько потребуется, чтобы она поверила мне, когда я скажу, что она ни в чем не виновата. Я никогда не смогу убедить ее, что это так.