Он — единственное, чего мне кажется достаточно. И я начала задумываться, не он ли единственный человек, который когда-либо сможет это сделать.
Я прикусываю губу, когда спускаюсь с высоты, эмоции обрушиваются на меня, и я не могу их распутать. Я не хотела давать им название, но даже с таким небольшим опытом в отношениях, как у меня, я знаю, что чувствую. То, что я чувствую уже дальше, чем я хочу признать.
Я влюблена в Габриэля. Это кажется неизбежным, как будто не было никакой возможности, что я когда-нибудь выберусь из всего этого, не полюбив его. Как я могла не любить его — человека, который так много сделал для меня, который был терпелив и добр, который показал мне, что мир — это не только жестокое, страшное место, в которое он превратился после ужасов моей свадьбы? Мужчину, который любит своих детей, который является таким отцом и, по сути, таким человеком, которого повезло бы знать, не говоря уже о любви.
Добавление физической составляющей в наши отношения сделало их неизбежными. Но мы договорились, что эмоции не будут частью этих отношений. О любви речь не шла. Габриэль сказал мне об этом черным по белому, еще до того, как поцеловал меня. Не было никакой двусмысленности. Я не могла сказать, что не понимаю. И я согласилась.
Я сказала ему, что хочу его, чтобы в будущем у меня была возможность завести роман с кем-то еще. Я хотела учиться вместе с ним, чтобы попробовать встречаться, не испытывая страха перед близостью. Мы оба были предельно ясны друг другу в том, что мы можем предложить. Чего мы хотели.
И все равно мы оказались здесь, и я не могу представить, что хочу кого-то другого.
Оргазм и поток эмоций оставили меня выжатой и обессиленной, но я все равно принимаю одно из снотворных, не желая рисковать кошмарами, которые могут разбудить кого-то еще. Не успеваю я оглянуться, как в ухе звенит будильник, и я нащупываю телефон, нажимая на кнопку «отбой».
Сегодня можно и не работать, но я знаю, что все равно буду заниматься делами по дому и помогать, но у меня есть все намерения спать до тех пор, пока не проснусь без будильника.
Я полностью погружаюсь в рутину, стараясь не думать о Габриэле и о том, что он заставляет меня чувствовать. Это кажется почти невозможным, когда одно из первых, что я вижу, — это он, сидящий за столом для завтрака в светло-голубой льняной рубашке на пуговицах с закатанными рукавами, с завивающимися кончиками волос, спадающими вперед, пока он листает свой телефон и откусывает кусочек яйца-пашот, которое Агнес приготовила этим утром и подала на тосте.
К счастью, он уезжает сразу после завтрака, собираясь заняться делами в поместье, пока Агнес, Сесилия и я занимаемся гостиной, пытаясь закончить уборку, прежде чем приступить к составлению твердых планов ремонта. К сожалению, около обеда в гостиную вваливается Габриэль в футболке и шортах с озорным видом.
— Захватите свои купальные костюмы — говорит он Сесилии и Дэнни. — И ты тоже, — добавляет он, глядя на меня. — Мы все пойдем обедать на озеро.
Мой живот сжимается, но это не от страха перед мыслью о том, что мне придется выйти на улицу в купальном костюме. По какой-то причине персонал поместья не вызывает у меня такого чувства паники, как в Нью-Йорке, когда я старалась не попадаться никому на глаза даже в футболке с короткими рукавами. У меня такое чувство, что это в основном потому, что мы так далеко от дома. У меня нет таких же негативных ассоциаций с пребыванием здесь. И когда речь заходит о старых страхах, Габриэль помогает мне чувствовать себя в безопасности.
А вот страхи посерьезнее по-прежнему нависают надо мной. Как будто ужасающая возможность того, что Игорь найдет меня здесь, делает остальные менее пугающими.
Я отгоняю эту мысль и натягиваю на лицо улыбку, пока никто из детей не заметил обратного или Габриэль.
— Хорошо. Пойдемте, возьмем купальные костюмы! — Говорю я Сесилии и Дэнни, направляя их к лестнице. Я не встречаюсь взглядом с Габриэлем, когда прохожу мимо него, не зная, хочу ли я увидеть желание на его лице при мысли о том, что он увидит меня в купальнике, или нет. Я не могу отделаться от мысли, что напряжение, которое я все еще чувствую между нами, одностороннее. Что его настойчивое желание защитить меня вызвано неуместным чувством ответственности за меня, и ничем иным.
Он согласился, что хотел, чтобы это был только один раз. И после всего этого я не могу представить, что он все еще хочет меня так, как раньше. Не тогда, когда я стала причиной стольких осложнений, что бы он ни говорил о том, что не стоит винить себя.