— Тогда почему ты был груб? Ты проигнорировал его, как будто его там и не было. Ты не представился. Ты просто прошел мимо него и игнорировал его, пока он не ушел. — Даже произнося эти слова, я не знаю, почему я так активно спорю. Может быть, мне нужна ссора, чтобы выплеснуть напряжение и тревогу, которые словно сворачиваются внутри меня с каждым днем все туже и туже. Может, я просто хочу, чтобы Габриэль признал, что ревновал.
Может быть, даже если это только усложнит ситуацию для нас обоих, я хочу, чтобы он признал, что хочет меня.
— Мне нужно разговаривать с каждым незнакомцем, мимо которого я прохожу? Или только с теми, с кем ты флиртуешь? — Его голос резкий и режущий, он хлещет по моей коже и жалит, когда я резко смотрю на него.
— Я не флиртовала.
Габриэль закатывает глаза, и я почти смеюсь. Уверена, что такой жест он счел бы ниже своего достоинства, будь он в здравом уме. Но это не так, и его пылкая реакция только сильнее разгорячает мою кровь, заставляя меня хотеть дать отпор. Может быть, это то, что нужно нам обоим.
— Я знаю, как выглядит флирт, Белла. Не оскорбляй мой интеллект.
— Значит, ты ревновал. — Я поднимаю бровь, скрещивая руки на груди, и его взгляд темнеет. — Почему ты просто не признаешь это? — Я надавливаю, подходя к нему ближе. — Просто признай, что тебе не понравилось, что я разговариваю с другим мужчиной, а потом скажи мне…
Габриэль кружится, да так быстро, что я неуверенно отступаю назад и оказываюсь прижатой спиной к одной из книжных полок. При любых других обстоятельствах я бы испугалась, но, несмотря на то что он навис надо мной, его взгляд темный и напряженный, когда он смотрит на меня сверху вниз, я не боюсь. Прилив крови, дикий стук сердца — все это происходит совсем по другой причине.
— Прекрасно, — процедил он сквозь зубы, одной рукой упираясь в полку рядом с моей головой, когда наклонился ближе. — Я ревновал. Ты счастлива?
Это уже другой Габриэль, тот, которого я раньше видела лишь мельком и который никогда не был направлен на меня. Я чувствую, как все едва сдерживаемые эмоции трепещут в нем, и меня внезапно охватывает темное, извращенное желание, которого я никогда раньше не испытывала.
Я хочу знать, что произойдет, если я надавлю. Что произойдет, если вся эта сдержанность ослабнет, и Габриэль потеряет контроль над собой. Я хочу знать, что он чувствует на самом деле. Чего он хочет на самом деле. Что скрывается за осторожными словами и прикосновениями, за тем, как по-джентльменски он всегда ведет себя со мной.
Я знаю, что могу доверять ему. Я знаю, что он никогда не причинит мне вреда. Но теперь я хочу чего-то еще. Я хочу знать, что еще есть.
Я наклоняю подбородок вверх, встречаясь с его потемневшими зелеными глазами.
— В конце концов, у меня будет будущее с кем-то другим. Если тебе удастся уберечь меня…
Он вздрагивает, и я понимаю, что это был слишком глубокий удар, тычок в еще не заживший синяк. Я не умею играть в такие игры, и это немного выбивает из меня дух. Я отворачиваюсь, поворачивая лицо в другую сторону.
— Я должна была знать лучше, — шепчу я, чувствуя поражение, которое сменяется возбужденным вызовом, нахлынувшим на меня мгновение назад. — Мне следовало подождать, чтобы найти кого-то другого, кому я могла бы доверить быть первым. Кого-то, с кем все было бы не так сложно. Переспав с тобой, мы всегда могли испортить отношения, и…
Пальцы Габриэля сжимают мой подбородок, заставляя меня задыхаться, когда он снова поворачивает мое лицо к себе. Он почти никогда не прикасается ко мне без спроса, никогда просто не хватает меня. Это не пугает меня, а наоборот, вызывает прилив жара, пульс снова замирает в горле, дыхание перехватывает.
— Никогда так не говори, — тихо рычит он, и я вижу, как распутываются нити сдержанности, чувствую, как они понемногу расходятся, когда он смотрит на меня сверху вниз. Он так близко ко мне, в дюйме от того, чтобы прижаться всем своим твердым, мужественным телом к моему, и я хочу, чтобы он прильнул ко мне, чтобы я снова почувствовала его. Я хочу, чтобы он был твердым, горячим и нужным, таким, каким мы были вместе раньше, и это желание настолько сильно, что у меня перехватывает дыхание.
— Я не хочу думать о том, что кто-то другой был бы твоим первым, — грубо пробормотал он, проводя большим пальцем по краешку моей нижней губы. — Я был твоим первым.
Я киваю, теряя дар речи. Сейчас я не смогла бы вымолвить ни слова, если бы от этого зависела моя жизнь. Все, о чем я могу думать, это то, как близко он ко мне, аромат специй, апельсинов и мужского возбуждения наполняет мои чувства, а легкое прикосновение к губам сводит с ума.