Но, конечно, то, что я чувствую здесь, временно. Моя жизнь проходит в Нью-Йорке. Школа моих детей, их друзья, их жизнь — все это в Нью-Йорке. Как и жизнь Беллы.
Если в поместье я чувствую, что снова могу дышать, то мысль о ней заставляет меня чувствовать, что этот воздух высасывают из моих легких. Я хочу ее с такой яростью, о которой уже и забыл, что способен испытывать, а то, что произошло в библиотеке несколько дней назад, только усугубило это. Каждый раз, когда я вспоминаю об этом, меня охватывает смущение, я кончил в джинсы, как гребаный подросток, но вид ее, прижатой к полке, задыхающейся и стонущей, когда она кончает от этого, тоже выводит меня из равновесия.
Все, что связано с ней, заставляет меня чувствовать, что я на грани.
Она вписалась сюда так естественно. Как и тогда, когда она переехала в Нью-Йорке. Они с Агнес продвигаются по дому. Мои дети ее обожают. Хотя я знаю, что она все еще боится Игоря, она тоже процветает, и я это вижу. Она немного прибавила в весе, слишком худые края ее тела, оставшиеся после болезни, начинают смягчаться и наполняться. Ее оливковая кожа стала более загорелой, на переносице появились веснушки, и солнечные блики в ее каштановых волосах.
От одной мысли о ней я становлюсь наполовину твердым, пока еду в офис по продаже недвижимости, и мое тело пульсирует от напряженного желания вернуться в дом, затащить ее в ближайшую комнату и поглотить каждый ее дюйм.
И я не могу. Она напомнила мне об этом, когда мы оба еще задыхались в библиотеке.
Мы согласились.
Но я не знаю, остались ли те причины, по которым я согласился, прежними.
Я сказал ей, что не могу снова влюбиться. Что у меня слишком много багажа, слишком много горя из прошлого. Что я слишком боюсь потери, чтобы открыть свое сердце другой женщине. Но здесь… здесь все по-другому. Здесь я чувствую себя легче. Как будто я могу освободиться от оков прошлого. Как будто я могу надеяться на новое начало — такое, на которое надеялась Белла.
И моя реакция на то, что я увидел ее с этим проклятым мужчиной в магазине джелато, говорит мне о том, что в будущем мне будет чертовски трудно смириться с мыслью о том, что она может быть с кем-то еще. Увидев ее с другим мужчиной, даже если это к лучшему, я буду чувствовать себя так, словно меня разрывают на части изнутри. Меня поглощает ревность, на которую я не имею права.
Сколько бы я ни ходил по кругу, когда речь заходит о Белле, я никогда не могу найти решение.
Она занимает мои мысли почти весь день. После обеда я беру Сесилию и Дэнни на очередной урок верховой езды, вывожу их в другой загон, более просторный и позволяющий Сесилии иметь больше свободы действий, она прирожденная наездница, и я хочу это поощрить, и когда солнце начинает опускаться на небо, я вижу, как Белла переходит на бег.
Мое сердце мгновенно забилось в груди.
В этот раз она специально пришла сюда — это в стороне от ее обычного пути бега. Я вижу позади нее Альдо, один из других «Лэнд Роверов» припаркованных у флигеля, и заставляю себя не окидывать Беллу взглядом в совершенно неподобающей манере.
Но боже… она выглядит чертовски великолепно.
На ней обтягивающие джинсы и свободная черная футболка, которая каким-то образом умудряется обтягивать все нужные места, на ногах — пара сапог. Я задаюсь вопросом, не пришла ли она, чтобы взять у меня уроки верховой езды, и чувствую совершенно неудобную пульсацию при мысли о том, что лучше бы я учил ее ездить верхом.
Одна из многих вещей, которые мы не успели сделать. Одной ночи не хватило, чтобы сделать с ней все то, о чем я мечтал, и теперь мысль о том, как Белла сидит на мне верхом, оседлав мой член, а я смотрю на великолепные просторы ее тела, это всего лишь фантазия.
Фантазия блядь.
Белла подходит к перилам и прислоняется к ним. Я отстегиваю поводок от пони Дэнни и позволяю ему самостоятельно сделать несколько оборотов по загону. Он уже показал, что достаточно уверен в себе, но я не могу удержаться от излишней осторожности. Первый раз я сломал кость здесь, в поместье, когда был чуть старше его, когда меня сбросила испуганная лошадь.
— Белла попросила меня привезти ее сюда, — бодро говорит Альдо, ковыляя к загону. С тех пор как мы покинули Нью-Йорк, его походка стала медленнее, и это еще одна причина, по которой я рад, что мы приехали в поместье. Здесь от него требуется не так уж много, в поместье уже есть полноценный штат и все необходимые работники, и для него это был заслуженный отдых.
— Я подумала, что ты мог бы дать мне урок вождения на обратном пути — говорит Белла. Ее волосы собраны в хвост и развеваются на затылке, и мне приходится немедленно выкинуть из головы образ того, как она обматывает их вокруг своей руки.