— Масео. — Мой голос разносится по комнате, когда я позволяю двери захлопнуться, и он резко поднимает голову.
— Мистер Эспозито. — После нашей последней встречи формальное обращение меня не удивляет. Как и ледяной тон его голоса. Мы по-прежнему деловые партнеры, но не более того. Дружеские отношения между нами давно разрушились после того, как я постепенно узнал о его обращении с дочерью. Его отсутствие заботы о ней. — Я совершенно уверен, что у нас не назначена встреча. И, как ты мне недавно сказал, я бы предпочел, чтобы ты не приходил без…
— Беллу похитили, — категорично заявляю я, подходя к его столу и не решаясь сесть. — Игорь Ласилов ворвался в мой дом сегодня, угрожал моей семье и забрал ее.
К его чести, лицо Масео слегка бледнеет. Он откидывается в кресле и настороженно смотрит на меня.
— Я благодарен тебе за то, что ты пришел сообщить мне о местонахождении моей дочери…
— Я здесь, чтобы разработать план по ее возвращению. И узнать, сколько твоих людей ты сможешь выделить для этого.
Столько, сколько тебе нужно, — таков должен быть ответ. Но Масео всегда был готов продать Беллу тому, кто больше заплатит, и я не уверен, чем он готов рискнуть, чтобы вернуть ее, и сохранить ее в безопасности.
Глаза Масео слегка расширяются.
— Думаешь, кто-то из нас сможет выступить против Игоря Ласилова и остаться в живых?
Ничем.
Вот чем он готов рискнуть. Ярость вспыхивает в моих венах, и я чувствую, как мои руки сжимаются в кулаки.
— Она твоя дочь, — рычу я. — Ты не хуже меня знаешь, что он с ней сделает. Ты готов оставить ее в его руках ради чего? Ради своей уверенности в безопасности?
Губы Масео сжались. Видно, что он недоволен тем, что я продолжаю спорить.
— У вас есть семья, мистер Эспозито. Я полагаю, вы наняли мою дочь, чтобы она помогала заботиться об этой семье. По крайней мере, это было вашим предлогом для ее найма. Но, учитывая тот факт, что я не видел никаких недавних поступлений на мои счета за ее работу, и учитывая вашу реакцию на мой приход к ней в ваш дом, мне пришло в голову, что, возможно, моя дочь для вас нечто большее, чем просто няня для ваших детей. — Его рот подергивается, а руки плотно складываются на столе. — В таком случае, мистер Эспозито, я считаю, что мне необходимо узнать о невинности моей дочери, скажем так. Потому что мне кажется, что вместо того, чтобы поощрять ее к выполнению той роли, которая ей предназначена, как вы сначала сказали, что можете выполнить эту работу, вы вместо этого подрываете мой авторитет.
Ярость, которую я испытываю, глядя на него, пугает меня.
Она непреодолимая.
До сегодняшнего дня единственный раз, когда мне по-настоящему хотелось совершить насилие над мужчиной, был случай, когда Белла рассказала мне о том, что сделали с ней Петр Ласилов и его люди. Но сегодня я снова и снова ощущаю то же самое желание.
По отношению к Игорю.
К людям, которые держали на мушке моих детей, Беллу, и Агнес.
А теперь и к отцу Беллы.
Я бросаюсь вперед, прежде чем успеваю остановить себя, через стол, моя рука впивается в его рубашку. Почувствовав, что пуговица поддается, я рывком поднимаю его со стула и прижимаю к столу, прижимая кулак к его горлу.
— Белла — твоя дочь, — рычу я, мое лицо в дюйме от его лица. — Какие у меня с ней были, есть или могут быть отношения, не имеет ни малейшего значения. Важно то, что пахан гребаной Братвы забрал ее с собой, открыто заявив, блядь, вслух, что забирает ее, чтобы отомстить за то, что случилось с его сыном. Случившееся произошло потому, что ты согласился продать ее им в качестве невесты…
— Они заплатили за нее, — прохрипел Масео. — Вернее, Сальваторе заплатил столько, сколько должен был, еще до свадьбы. Так что, как я вижу…
Я сгибаю руку и дергаю его через стол, не обращая внимания на его крик боли. Масео пытается сопротивляться, но я сильнее его, и, перевернув стол, валю его на пол, одной ногой упираясь в его руку.
— Если хочешь, кричи и зови своих охранников — говорю я ему наотрез. — Но я сломаю тебе руку до того, как они придут. Кто знает, что еще я успею сделать за это время? Мы можем выяснить это вместе.
Я опускаю часть своего веса на эту ногу, вдавливая ботинок в кости его руки, и Масео издает придушенный звук.
— Как я вижу, — продолжаю я, — ты никчемный кусок дерьма, Масео, и в этот момент ты должен быть под моим ботинком. Твоя дочь в опасности. Лучшее, что может случиться с ней под крышей Игоря, — это смерть. — Мне требуется усилие, чтобы сохранить голос ровным, плоским, в котором сквозит только гнев. Мысль о том, что Белле причинят вред, будут мучить, убьют, заставляет меня разрываться на части. Но я не могу помочь ей таким образом.