Я едва выдержу это, даже на какое-то время.
— У меня нет кольца, — тихо говорит Габриэль. — Это случилось внезапно. Мне позвонил Джио и рассказал, что случилось, только вчера вечером. Но…
Он лезет в карман, и я некоторое время смотрю на него, не понимая, что он делает. Он достает маленькую плоскую коробочку и протягивает ее мне.
— У меня есть это.
Я моргаю, оцепенело принимая ее из его рук.
— Что это? — Тихо спрашиваю я, и уголок его рта искривляется самой маленькой из улыбок.
— Открой.
Медленно я открываю крышку шкатулки. На черном бархате внутри лежит браслет — ряд связанных между собой маргариток, в центре каждого цветка — жемчужина. Я чувствую, что глаза начинают гореть, когда смотрю на него, и задаюсь вопросом, когда Габриэль купил его. Как давно он у него, и почему.
— Он прекрасен, — шепчу я, когда он достает его из коробки и застегивает на моем запястье.
— В тот день… — Его голос затихает, и он на мгновение замирает. — Утром после того, как мы… после первого раза, я хотел сделать что-то для тебя. Чтобы ты знала, что это что-то значит для меня. Я хотел, чтобы у тебя было что-то на память, материальная вещь, потому что я знал… — Он медленно выдохнул. — Я знал, что это должно было случиться только один раз. Поэтому я решил вернуться домой пораньше и зашел в ювелирный магазин. Я купил это, и по дороге…
Он поднимает на меня глаза, и ему не нужно рассказывать остальное, чтобы я поняла, что произошло.
— Люди Игоря устроили засаду на парковке. Они заставили меня вернуться в особняк, где я нашел тебя и… — Его челюсть сжимается, и я обхватываю его руку, все мои противоречивые чувства по поводу брака, на который я только что согласилась, ненадолго исчезают вместе с непреодолимой потребностью утешить его.
— Мне жаль, — шепчу я, и он качает головой.
— Мне жаль. Я не должен был останавливаться. Если бы я сразу приехал домой…
— Игорь уже был там. Мы уже были у его людей. Это ничего бы не изменило, — твердо говорю я ему. — Тебе нужно, чтобы я поверила, что ты можешь защитить меня, Габриэль… Мне нужно, чтобы ты поверил в это. В том дне не было твоей вины.
— И твоей тоже.
Я улыбаюсь ему, но знаю, как это выглядит. На моем лице нет радости, только страх и печаль. Ничего из того, что я должна чувствовать сразу после предложения.
— Может быть, когда-нибудь я поверю в это.
— Мы должны сделать это как можно скорее. — Габриэль отпускает мою руку, как будто знает, что я почувствую от этого — надвигающийся ужас от осознания того, что на меня надвигается то, что я не выбирала. — Неделя, не больше. Меньше, если я справлюсь. Я поговорю со священником в городе, подумаю, как сделать так, чтобы все прошло быстро.
Я киваю.
— Хорошо, — шепчу я. Я чувствую, как из меня уходит вся борьба, потому что знаю, что в ней нет смысла. Габриэль прав, что это лучший выбор. Это поможет больше, чем навредит.
За исключением одного. Я знаю, что он никогда не причинит мне боль намеренно. Я знаю, что он никогда не захочет этого. Но, сам того не желая, не зная, он сделал это.
И мне кажется, что мое сердце разрывается.
14
ГАБРИЭЛЬ
На следующее утро я отправляюсь в город один, чтобы купить Белле кольцо. Я знаю, что технически в этом нет необходимости. Я знаю, что она согласилась и что она не откажется от своего обещания, раз уж оно дано. Я знаю, что она понимает, почему я считаю, что это необходимо для ее безопасности — все причины, по которым это лучший выбор, чем любой другой, который у нас есть.
Я говорю себе, что это единственная причина, по которой я это делаю. Что это бескорыстно, что ее безопасность, ее защита — это все, что у меня есть. Что я не женюсь на ней, потому что это может привести к тому, что у меня будет именно то, чего я так много раз хотел с тех пор, как мы оказались в Италии — Белла здесь, с нами, навсегда. Часть этой семьи.
Я пытаюсь сказать себе, что это не имеет ничего общего с собственническим желанием сделать так, чтобы ни один другой мужчина никогда не прикоснулся к ней. Когда она рядом, я думаю только о том, что она моя, хотя она никогда ею не была. Я не обманом заставляю ее дать мне то, что я хочу, уговаривая ее сделать то, чего, как я знаю, она не хочет.
Она хочет меня. Вчера это было очевидно в полной мере. Я чувствовал это по тому, как она меня целовала, по тому, какой она была чертовски мокрой, влажной и горячей, и сжималась вокруг меня с того момента, как я проскользнул в нее, словно не хотела меня отпускать. Но чего она не хочет, чего она с самого начала ясно дала понять, что хочет избежать любой ценой, — так это брака по расчету.