— Снежка, Снежана! — где-то вдалеке кричал любимый. — Малыш ты меня слышишь?
— Слышу, — едва шевеля губами отозвалась, не открывая глаз.
— Сейчас, мы почти приехали, — тормошил он меня. — Не засыпай! — уже уплывая обратно в ту странную комнату услышала я.
Малыш — он плакал, громко, навзрыд. Колыбель стояла рядом, протяни руки и возьми, но я была неподвижна. Как будто бы меня парализовало, голос пропал, и я только могла сипеть. Непрерывно следила за ребенком, старалась даже не моргать и уже мысленно общалась с крошкой.
Громкие звуки заставили отвлечься от малыша, сильные руки схватив за талию, вытягивали из стеклянной тюрьмы.
— Борись! — слышала обрывки слов и фраз. — Не оставляй меня!
Я упиралась как могла, в какой-то момент мне даже удалось сдвинуться с места. Резко протянула руки и схватила свою чудо на руки, бережно прижимая к себе, позволив Артёму забрать меня только вместе с малышом.
“Пип-пип-пип” слышала я вдалеке. Горло ужасно саднило, хотелось пить. Во всём теле не было живого места, казалось, что меня переехал асфальтоукладчик.
Едва разлепила веки, как тут же зажмурилась, яркий белый свет ослеплял.
— Снежан, — шепотом позвал Артём. И вот тут-то я поняла почему у меня так болит горло, интубационная трубка мешала.
Снова открыв глаза посмотрела на взволнованное лицо мужчины. Чёрные круги под глазами, обросший и безумно родной.
Хотела спросить, что со мной, но тема опередил:
— Тише родная, — ласково сказал он и погладил меня по голове, — уже всё хорошо.
— Вы можете сжать мою руку? — раздался голос совсем рядом, и холодная рука коснулась моей ладони. Я пыталась, честно, но безрезультатно.
— Поспи ещё родная, — погладил Артём меня по голове.
Я старалась спросить про малыша, показывала глазами, но Артём то ли не понимал, то ли делал вид что не понимает…
Артем
Снежку трясло так, что слышно было слышать, как стучали её зубы. Малышка куталась в мою куртку и не могла согреться. Я обнимал её и нежно гладил.
Моего ангела трясло, а вместе с этим меня колбасило.
В какой-то момент почувствовал, что Снежана стала тяжелеть, значит засыпает. Прижимал моё сокровище к груди и потихоньку гладил по голове.
Мы тихо переговаривались с Валерием Михайловичем, обсуждали дальнейшие действия.
Резко малышка дёрнулась и ее начало подбрасывать в прямом смысле этого слова. Она так дергалась, что я не мог удержать её на месте. Меня охватила паника. Я хоть и врач, но в такой момент, когда что-то происходит с твоими близкими людьми, тебя выбивает из колеи.
Я пытался разбудить мою нимфу, но она никак не реагировала. Только металась из стороны в сторону. Её лицо стало белее мела, губы посинели. Было такое ощущение, что из неё выпили всю жизнь, а заодно стерли все краски. На лбу проступил пот, и мне стало действительно очень страшно.
— С ней что-то не так! — очень громко сказал я
— Что именно? — уточнил мужчина, набирая номер на смартфоне.
— Не знаю что!
— Не паникуй! Быстро в больницу! — это уже было сказано не мне, он отдал приказ шофёру.
Я опустил руку, хотел покрепче ухватить мою девочку, и посадить поудобнее у себя на коленях. Сразу почувствовал что-то мокрое на её ногах. Мой мозг конечно уже знал, что это. Но я в неверии поднес руку к лицу и разглядывал окровавленную конечность.
В больницу мы ехали на запредельной скорости. Я что-то кричал, мой новоявленный отец отдавал указание шофёру. Одновременно звонил по телефону четко, без паники распоряжался.
Я почувствовал шевеление, и мой ангел попыталась открыть глаза.
— Снежка, Снежана! Малыш, ты меня слышишь? — орал я на всю машину.
— Слышу, — едва шевеля губами, ответила она.
— Сейчас, мы почти приехали. Не засыпай! — пытался привести её в чувства, и крепче прижимал к себе, даря тепло.
Подъехав к больнице, я в открывшуюся дверь подал охраннику свою девочку. К нам уже спешили медики с каталкой. А для меня всё происходило как во сне.
Хотелось заорать на весь мир, чтобы не смели к ней подходить, прикасаться. Но я понимал необходимость в данном случае.
Малышку положили на каталку и очень быстро повезли в темное нутро больницы. Я практически бежал следом, доктор давал указания и пытался оттеснить меня. Но я как приклеенный бежал, следом вцепившись в холодное железо каталки.
К уже перед операционной, меня за рукав схватил отец, и слегка припечатал к стене. Я брыкался, кричал, что я врач и пытался пробраться стерильную комнату зовущуюся оперблок.
— Успокойся! — громогласно прозвучала рядом с моим лицом. Валерий Михайлович смотрел на меня грозно, сведя брови к переносице. — Дай им работать! Ты же сам врач! — припечатал он.
— Ты не понимаешь, — начал, было, я. Но меня, взяв за грудки, посадили на белый железный стул.
Я бесился, метался как в агонии, не зная, что там происходит. Ходил из стороны в сторону. Каждую минуту смотрел на то часы, то на дверь. И вот через четыре с половиной часа к нам наконец-то вышел доктор, и устала, сняв шапочку, посмотрел на нас исподлобья.
— Что же вы так её довели? — спросил он. — У неё едва ли выкидыш не случился. Мы спасли малыша и мамочку. Сейчас её переведут в реанимацию через пару часов.
— Могу я быть с ней? — задал я вопрос так сильно интересующий меня. Врач только хмыкнул.
— По какой причине, я должен вам это разрешить? — подняв бровь и смотря на меня, вопросительно спросил он.
— По той причине, что она беременна моим ребёнком, и тоже доктор, — я начал ещё больше беситься.
— Ну, раз Вы доктор, а ещё и отец ребенка. То Вы должны понимать, что в реанимацию впустить никого не можем. По крайней мере, первые несколько часов.
— Можно вас на пару слов, — Валерий Михайлович усадив меня на стул, отвел в сторону доктора. О чём-то с ним поговорив пару минут тот кивнул и разрешил мне присутствовать в реанимации.
Снежана долго не приходила в себя. Я знал, что этот процесс не быстрый, но когда ты по ту сторону, переносится это легче.
Тиканье приборов надоело так, просто до опупения. Я уже больше суток сижу около неё, с регулярной периодичностью сжимаю её бледную руку.
Всё время шепчу ей “Борись!”, “Не оставляй меня!”. Потому что прекрасно понимал, что ей сейчас во сто крат тяжелее. И вот уже по окончанию вторых суток пребывания её в реанимации, я наконец-то увидел признаки того, что малышка приходит в себя.
— Снежана, — едва слышно позвал я девушку. — Тише родная, всё хорошо!
Когда она попыталась приподняться, надавил ей слегка на плечо, заставляя остаться на месте. Нажал на кнопку вызова медсестры. Подошедшая девушка задала стандартные вопросы и не вытащила интубационную трубку. Мотивируя это тем, что моя малышка, настолько ещё слаба, что не сможет дышать самостоятельно. Поэтому погладив её по голове, я тихим спокойным голосом сказал:
— Поспи ещё родная.
У Снежаны были такие глаза, что я не сразу понял, что на нервничает и хочет узнать про ребёнка. Но я не успел ей сказать, что с малышом всё хорошо. И чтобы она не волновалась. Просто-напросто не успел. Моя родная девочка прикрыла глаза и тут же провалилась в такой нужно ей сон. Еще через восемь часов, за которые меня пытались выставить за дверь сотню раз, хотя бы перекусить и попить. Но я только мотал головой и отказывался. Не могу оставить свою любимую девочку.
И вот наконец-то Снежана сжала мою руку, которую я не выпускал практически ни на секунду. Я опять-таки нажал на кнопку, и пришедшая медсестра наконец-то вытащила трубку из горла моей нимфы.
Снежана хрипят спросила:
— С малышом всё нормально?
— Да милая, наш малыш в порядке.
По щекам снежки катились крупные слезы, и она в защитном жесте положила руки на живот. Мне самому хотелось плакать и одновременно петь от того что наконец-то то с моими самыми любимыми людьми на земле всё в порядке.
Та же медсестра позвала врача. Он подвез узи-аппарат и налив гель на датчик начал водить по животу моей красавицы.
— Ну вот, с малышом тоже всё хорошо, — он включил звук, и мы услышали самый желанный звук на свете — сердцебиение нашего ребёнка.
Мне захотелось задать вопрос про пол ребенка, но Снежка опередила.
У меня будет мальчик? — зарёванная спросила она доктора.
— Да, у вас будет замечательный мальчик, с ним всё хорошо. Так что через пару часов мы вас сможем перевести в обычную палату. Ничего у нас тут в реанимации задерживаться, — улыбнулся он ободряюще.
И действительно! Я был очень рад тому факту, что с малышом всё хорошо. И неважно девочка у нас родится или мальчик, мы всё равно будем счастливы вместе. Я ни за что не отпущу её от себя ни на шаг.
Откровения
Скачано с сайта knigomania.org
Снежана
Когда очнулась в следующий раз, мне вытащили ненавистную трубку. Горло горело так, что хотелось запихнуть в рот тонну мороженого. Глотать было безумно больно, но я понимала, что это была необходимость.
С большим трудом спросила у Тёмы как наш малыш. Любимый улыбнулся и сказал, что уже все в порядке. И сразу же из моих глаз брызнули горячие слезы.
В этот момент пришёл врач и, сделав УЗИ, подтвердил, что все теперь будет хорошо. Для меня звук бьющегося сердечка моего маленького, был самой лучшей музыкой.
Через пару часов меня перевели в ВИП палату. Артём не отходил ни на секунду. У него залегли под глазами такие синяки, что мне было его жалко и одновременно страшно за здоровье. Но на все мои просьбы о том, чтобы поехать отдохнуть, Тёма отвечал отказом.
Палата была кипенно белая, с серо-зелёными жалюзи и двумя современными больничными кроватями. Стол, стоявший у окна, тоже белый с задвинутыми двумя железными стульями. Единственное что отличало это палату от обычной — была своя уборная и телевизор, висевший на стене напротив кроватей.
Когда в палату зашёл тот самый мужчина с тростью, с которым мы ехали в машине, я немного напряглась. Ведь ему пришлось все бросить и ехать ко мне на выручку, хотя я не знаю всей ситуации. И не могу рассуждать.