Из своей машины я набрала его номер, чтобы сообщить, что приехала. Он не ответил. Я оставила голосовое сообщение. «Харлей» и пара пикапов были припаркованы у трейлера, значит, там кто-то был. Прерывисто вздохнув, я вышла и подошла к ступенькам. Я подавила желание позвонить своему начальнику и попросить её взять трубку, перед тем как постучать, чтобы у меня был свидетель. Нуждаться в свидетеле было слишком страшно, чтобы даже думать об этом. Поэтому я собралась с духом и постучала.
Я услышала шум внутри, голоса, что-то ударилось о пол, что-то маленькое, вроде банки или тарелки. Я напряглась, заставляя себя улыбнуться, открыто и дружелюбно, без конфронтации.
Он рывком распахнул дверь. Я была потрясена внезапностью, тем фактом, что грязно-белая дверь не просто слетела с петель от удара. Я с трудом сглотнула.
— Доброе утро, мистер Уоттс, — произнесла я. — Я пыталась дозвониться...
— Где она? — требовательно спросил он.
Его глаза были тёмными, а зрачки слишком большими. Наркотики?
— Ваша дочь? Она, наверное, в школе.
— Я, блядь, говорил тебе не возвращаться сюда без неё, — прорычал он.
Его голос звучал гортанно. Я отступила назад, когда он шагнул вперёд. Я попятилась вниз по ступенькам, увеличивая расстояние между нами. Я задрожала, мои колени подогнулись. Мне хотелось заскулить и поползти к своей машине, но это было трусостью. Я заставила себя выпрямиться.
— Давайте договоримся о визите. Завтра вам будет удобно? — я предложила это в полном умиротворяющем и продуктивном режиме.
— Убирайся отсюда к чёртовой матери и не возвращайся, пока она не будет с тобой.
— Я уверена, вы понимаете, что у меня нет власти вернуть её вам. Суд составил список требований, которым вы должны соответствовать, чтобы вы могли...
Уоттс придвинулся ближе. Я достала свой телефон:
— Это расписание занятий по воспитанию детей.
Мой телефон упал в грязь. Я наблюдала, как он описал дугу и приземлился, когда мужчина грубо схватил меня.
Он дёрнул меня назад за руки и встряхнул. Мои зубы клацнули друг о друга, голова закружилась от шока, когда он притянул меня ближе. Я отшатнулась, но он обхватил меня за шею. Его руки, твёрдые и безжалостные, сомкнулись на моём горле. Я попыталась закричать, но не смогла. Он крепко сжимал меня, затыкая рот и перекрывая доступ воздуха, в моих глазах пульсировала боль. Я судорожно втягивала в себя столько воздуха, сколько могла, слёзы текли по моему лицу. Я уже чувствовал головокружение и слабость. Я безрезультатно сжала его запястья. Он был намного сильнее меня. Он и близко не был таким крупным, как Рейф или даже Лео, но он был таким сильным. Мне хотелось рыдать, упасть на землю, умолять. Он собирался убить меня. Его глаза были на уровне моего лба, он даже не смотрел на меня, как будто я была человеком, которого он убивал. Я впилась ногтями в его запястья, но он даже не вздрогнул.
Я должна была позвонить Лео, когда буду уходить. Но мой телефон валялся на земле, и вместо этого я собирался умереть.
«Он бы так разозлился на меня, — смутно подумала я, — за то, что я ему не позвонила». И Рейф — Рейф! Рейф научил меня кое-чему об удушающих захватах. Я пыталась ухватиться за эту мысль, но мне было так страшно. Я продолжала пытаться отступить и не могла. Его руки были большими и крепко сжимали моё горло. Было так больно, что у меня уже подкашивались ноги.
Шагни к нему.
Опусти голову прямо вниз.
Ныряй в сторону у него под мышкой и беги изо всех сил.
Это вернулось ко мне. Слава богу, это вернулось ко мне. Я сделала это быстро, прежде чем успела потерять сознание. Я придвинулась ближе, выпрямила голову и нырнула под его руку. Тогда он набросился на меня и повалил на землю. Это вышибло из меня дух, но я оттолкнулась и вскочила на ноги. Я, пошатываясь, направилась к своей машине, рывком открыла дверцу и заперла её, как только села. Я завела машину и умчалась, буксуя и петляя, пока не оказался на главной дороге. Я гнала как проклятая всю дорогу до офиса. Я, спотыкаясь, вошла и включила свой компьютер, открывая формы отчётов. Я обнаружила, что мои руки слишком сильно дрожат, чтобы даже печатать. Я зашла в кабинет Джанет. Она разговаривала по телефону, но тут же бросила его.
— Господи, твоя шея. Что случилось?
Я попыталась ответить, но в горле у меня пересохло, оно болело и саднило. Мне удалось хрипло прошептать:
— Уоттс напал на меня. Душил меня.
— Ладно, мы едем в отделение неотложной помощи. Есть кто-нибудь, кому я могу позвонить вместо тебя? — спросила она. Я покачала головой.
— Могу я воспользоваться твоим телефоном? Я потеряла свой, когда он схватил меня.
Я воспользовалась её телефоном, чтобы написать Лео. «Потеряла свой телефон, но вернулась в офис. Увидимся на спарринге». Я не сказала, что со мной всё в порядке, потому что это было не так, но завтра я куплю новый телефон. Мне не придётся встречаться ни с кем из парней до субботы. Если бы мне пришлось увидеть их или хотя бы услышать их голоса, я бы не выдержала своего слабого самообладания и разрыдалась. Лучше было держать их на расстоянии, не рассказывать им о том, что произошло.
Джанет сама отвезла меня в отделение неотложной помощи и заполнила за меня кучу бумаг на своём планшете, просто задавая вопросы. Она была великолепна во всём и настояла, чтобы я подала заявление в полицию. Она позвонила в полицию и попросила их прислать кого-нибудь в отделение неотложной помощи, чтобы допросить меня, чтобы мне не пришлось идти в участок для дачи показаний. Меня бросало в дрожь при одном упоминании об этом. Я никогда больше не хотела думать об этом. Она рассказала о последствиях для дела, о прекращении попыток свиданий до тех пор, пока не будет проведено расследование. Всё, о чём я могла думать, — это о маленькой девочке, о том, что я не помогла ей. Я только появилась, попыталась показать её отцу список и меня чуть не задушили в процессе. Мне было жаль, так жаль, что я подвела её. Я снова и снова качала головой, даже когда врач осматривал меня и говорил о синяках, отдыхе, жидкости и прикладывании пакета со льдом к моей шее.
Джанет отвезла меня обратно к моей машине и настояла, чтобы я взяла выходной на следующий день, чтобы восстановиться. Я поехала домой, переоделась в пижаму и раз двадцать проверила замок на своей двери. Я не могла сосредоточиться ни на телевизоре, ни на своей книге, взятой в библиотеке. Я просто приложила лёд к шее и лежала на диване под одеялом, напуганная до смерти и обвиняющая себя.
Посмотрев в зеркало, я вздрогнула. Белок моего левого глаза был почти полностью красный из-за кровеносного сосуда, лопнувшего в результате удушения. Моё лицо было опухшим. Синяки образовали тёмные полосы на моей шее и обвивали руки. Я приняла душ, жалея, что не могу стереть следы, которые он оставил на моей коже. Когда я плакала, у меня болело горло.
На следующий день мне пришлось заставить себя пойти в полицейский участок, чтобы подписать заявление и ответить ещё на несколько вопросов. Я надела солнцезащитные очки.
«Все в участке, наверное, думали, что я побитая жена», — подумала я. Не то чтобы это имело какое-то реальное значение. В конце концов, синяки есть синяки.
Позже я купила новый телефон. Я не могла заставить себя ничего съесть, поэтому просто отхлебнула немного воды. Я снова забилась под одеяло с включённым телевизором, отчаянно нуждаясь в компании. Джанет звонила, чтобы проведать меня, но я отправила сообщение на голосовую почту. Она бы подумала, что я отдыхаю, а не пялюсь безумным взглядом на свою дверь, как будто кто-то собирается ворваться в неё и прикончить меня. Когда Рейф позвонил, чтобы узнать, приеду ли на спарринг в спортзал, я ответила. Часть меня нуждалась в том, чтобы услышать его голос, нуждалась в общении с другим человеком. Я сказала ему, что буду там.