Дэниел знал, что она говорит правду, потому что в противном случае он чесался бы как сумасшедший из-за подобной небылицы. Он знал, что у Эббота были не все дома, но такой поступок был за гранью любых моральных стандартов и приличий. Семнадцать. Черт побери.
– Вы должны были прийти к моей матери.
– А что она могла бы сделать? Ни один закон не был нарушен.
– Но почему вы выбрали этого проходимца Снеллинга?
Кори с тоской посмотрела на свою пустую чашку, но не стала ее наполнять.
– Лейтенант отчаянно нуждался в деньгах. И так случилось, что он оказался привлекательным, внимательным и подходящим джентльменом.
– Все знали, что он – игрок и волокита. Снеллинг стал бы вам никудышным мужем.
– Вы думаете, я этого не знала? Я была молода, но не невежественна в том, что касалось мира или местных сплетен. Но он был лучше, чем больной сифилисом сэр Невилл, который, кстати, все еще жив, только ослеп и сошел с ума, и слуги прячут его на чердаке. Если бы я не сбежала, то сейчас была бы замужем за сумасшедшим.
– Почему ваш отец расстался с идеей этого брака, когда вы вернулись домой?
– Потому что сэр Невилл приехал к нам домой, чтобы жениться на мне, черт побери, как раз тогда, когда я сбежала. После он не захотел меня. Предположил, что я уже не девственница. – Она рассмеялась, но в ее смехе не было слышно юмора. – Вы можете в это поверить? Мерзкий старик не захотел связываться со мной. А Снеллинг уехал, благодаря вам, изобразившему героя ради моего отца. – Девушка снова рассмеялась. – Хотя какое тут геройство – избить до полусмерти человека в два раза меньше вас.
Теперь Дэниел разозлился на Эббота, сэра Невилла и Снеллинга, но больше всего на эту мегеру которая в клочья разрывала его характер вместе с предметами своего туалета.
– Я никогда не хотел быть героем. Ни в армии – все это было идеей Рекса, и он получил шрамы, которые будет носить всю жизнь. Это грязно, опасно и чертовски неприятно. И ни в законах и политике. Харри пришлось инсценировать собственную смерть, чтобы избежать убийства. Вместо него был убит другой человек, вы знали об этом? Неужели вы полагаете, что Харри когда-нибудь забудет об этом или простит себя? Этот бедняга стал героем, спасая жизнь Харри. А теперь он мертв.
Кори уставилась на босые пальцы своих ног, выглядывающие из-под подола.
– Я не знала.
– И вы не знаете, почему я выбрал для себя путь наслаждений, вместо того, чтобы умереть по какой-то причине, которая ни для кого не сделает мир лучше.
– За некоторые вещи стоит умереть. За свободу, за тех, кого ты любишь. Ради гордости.
– Нет, гордость не стоит того, чтобы за нее умирать. Знаете, сколько джентльменов умерло из-за оскорбленной гордости? Думаю, что неплохой кулачный бой мог бы уладить все разногласия.
– Вам легко говорить, так как у вас всегда было бы преимущество. Есть ли здесь чем гордиться? – Кори снова бросила взгляд на графин. Теперь она понимала, откуда взялось понятие «храбрость во хмелю». Она никогда не стала бы разговаривать с такой страстностью и сарказмом с огромным, устрашающим, разозленным джентльменом, если бы не это. Каким-то образом она больше не боялась высказывать этому человеку все, что у нее на уме, несмотря на его габариты и репутацию. Накачалась она бренди или нет, но Кори была уверена, что мистер Стамфилд не тронет ее, особенно тогда, когда где-то рядом находится его мать. Так что она решила продолжить, чтобы излить собственную накопившуюся враждебность.
– Тогда для чего, по вашему мнению, стоит жить? Ради собственного удовольствия? Утопиться в выпивке с тем, чтобы вам не нужно было думать о своем пустом существовании? – Ее губы скривились в усмешке. – Такой безнравственный, ни о чем не заботящийся человек не может оскорбить меня. Вы, сэр, всего лишь прожигатель жизни.
И это тоже было правдой. Дэниелу не хотелось слышать эти слова, так что он нанес ответный удар.
– А вы все еще падшая женщина.
Кори бросила на него гневный взгляд, золотые искорки блеснули в ее зеленых глазах.
– Нет, я таковой не являюсь.
Дэниел замер, поджидая приступ сыпи. Но ничего не последовало. Неужели она имела в виду то, что осталась нетронутой, или просто то, что скандал не задел ее? Правда довольно странная вещь. Он подумал о том, чтобы спросить ее, но чертовка продолжала распекать его.
– Вы и ваша дурацкая самонадеянность пользоваться глупыми ярлыками скудоумного общества. Глупо, глупо, глупо! – После каждого слова девушка тыкала его пальцем в грудь. Затем она вспомнила, что ей нужно сотрудничество этого человека. – Лондон не знает обо мне и Снеллинге. Он умер, сэр Невилл сошел с ума, мой отец слишком горд, а ваша мать слишком сильно любит меня. Никто другой не знает о том, что произошло той ночью. Станете ли вы рассказывать об этом?
– Боже, вы и в самом деле считаете меня кем-то вроде негодяя, не так ли? – Дэниел подумывал шантажировать ее подобной угрозой с тем, чтобы она уехала, но все равно ее вопрос причинил ему боль. – Это слишком плохо отразится на моей матери.
– И на вашей сестре, – добавила она для ровного счета.
Он пожал плечами.
– И на моих дяде и тете, потому что вы живете в их доме.
– И на Добсоне, который так отчаянно стремится стать дворецким у сливок общества.
– Мы не должны забывать о слугах.
Кори ощутила, что слегка улыбается.
Дэниел улыбнулся в ответ, шагнул мимо нее, пытаясь не замечать, как она съежилась от его близости, и поднял графин. Он налил немного бренди в свой стакан, а затем – каплю или две в ее чайную чашку.
– Я предлагаю сделку. Мы оба согласимся попытаться продержаться эти следующие недели с достоинством и изящными манерами. – Он вручил ей чашку, а сам поднял стакан, провозглашая тост.
Кори взяла чашку, но заколебалась.
– И мы сможем забыть прошлое?
– И ваше прошлое, и мое.
Они чокнулись чашкой и стаканом, а затем Дэниел произнес:
– За будущее.
Но он все еще размышлял по поводу Снеллинга и того, что случилось в той гостинице.
– Вы любили его?
– Я хотела влюбиться в него. Он был таким красивым в алом мундире, и он заставлял меня ощущать себя красавицей. Я полагала, что он благороден, потому что спасает меня, храбр – потому что принимает на себя гнев моего отца. Но на деле он оказался таким же неверным, как все другие мужчины, таким же жестоким, как и мой отец, таким же ничтожным, как и вы.
Итак, сделка покончила с враждебностью, но не положила начало дружбе. Дэниел ощутил мимолетное сожаление, но он был не из тех, кто страдает из-за того, что не может изменить. Но у него появилось искушение скрепить их договор поцелуем, чтобы узнать, не сможет ли это изменить ее мнение. Ему хотелось узнать, будут ли ее губы такими же мягкими, как выглядят, или чопорными, какой притворялась мисс Корисанда Эббот. Он знал, что заработает пощечину, но кто сказал, что у него недостает храбрости? Или глупости.
Глава 7
Кори не ударила его. Дэниел предположил, что это было бы довольно болезненно, потому что она не относилась к хрупким женщинам.