Кори знала, что он практиковался, после того, как его упросила Сюзанна. Плутовка даже выдавила из себя несколько слез, жалуясь на то, что брат наступит на ее новое платье в самом первом танце на самом первом для нее балу, если значительно не улучшит умение танцевать.
Наконец они были готовы к балу у герцогини Хэйг. Последние приготовления заняли почти весь предыдущий день, но Кори считала, что время того стоило. Она знала, что никогда не выглядела лучше, чем сейчас, в шелковом платье золотистого цвета с кружевной верхней юбкой, с бриллиантами матери, зачесанными наверх и собранными в пучок волосами, поддерживаемыми золотой тиарой, и парой локонов, обрамлявших лицо. Потребовались часы, чтобы уложить эти на первый взгляд безыскусные локоны, но каждая минута этого времени стоила того, чтобы увидеть, как мистер Стамфилд теряет дар речи при ее появлении, когда она спускалась по широкой мраморной лестнице Ройс-Хауса вслед за его матушкой и сестрой.
Этот увалень уже не в первый раз не сумел связать и двух слов. Кори не могла представить, как леди Кора собирается найти ему невесту, даже при условии, что он разоденется в пух и прах и сможет станцевать кадриль. Мисс Эббот вознесла хвалу небесам за то, что это не ее забота, за исключением того, чтобы усилия его матушки удерживали сломанный нос и большие ноги мистера Стамфилда подальше от ее собственных дел.
Этот человек захотел узнать все ее секреты, чтобы защитить свою семью, как он заявил. Как будто бы он потрудился вести себя как глава семьи в прошедшие два или три года, а не вел вместо этого распутную жизнь в Лондоне. Нет, все, чего он хотел – это помучить ее. Кори не сомневалась в этом, особенно, когда его темно-голубые глаза заглядывали в ее душу – и находили там желание.
Однако сегодня вечером его глаза расширились, рот приоткрылся, но никаких слов не последовало, и Добсону пришлось постучать по его плечу, чтобы мистер Стамфилд взял у него свою шляпу и перчатки. Он не заговорил даже тогда, когда все три дамы поблагодарили его за цветы, которые он послал им.
Должно быть, дворецкий напомнил ему об этом, неблагожелательно подумала Кори. А его камердинер наверняка проконсультировался у мисс Рейнольдс и горничных леди о том, какие цветы они любят. И один из лакеев, по всей вероятности, был послан на цветочный рынок, чтобы выбрать букеты. Но она все равно поблагодарила мистера Стамфилда.
Кто бы ни выбирал цветы, он сделал это великолепно. Леди Кора была в платье из темно-голубого люстрина [14], под цвет ее глаз и сапфиров. Ей были преподнесены белые гардении, которые она приколола к платью. Букетик Сюзанны состоял из голубых незабудок, и ее горничная украсила ими зачесанные наверх темные волосы своей госпожи, вместе с голубой лентой, гармонирующей с глазами девушки и отделкой ее белого платья.
Что до Кори, то она вовсе не ожидала, что мистер Стамфилд пошлет ей цветы, ведь она не приходилась ему родственницей. Она не считала нужным брать их с собой, но ее горничная настояла на том, что каждая дама будет иметь какой-то цветочный символ, так что теперь ее ансамбль был доведен до конца. Крошечные белые розовые бутоны в золотых филигранных зажимах были приколоты к длинным перчаткам.
Белый в знак невинности? В знак чистоты? Она поблагодарила его, присев в реверансе, но взглянула ему в лицо: нет ли там саркастической ухмылки. Все, что Кори увидела в его глазах – это восхищение. При этом она увидела еще и настоящего джентльмена в безупречном фраке, белых атласных бриджах, респектабельно повязанном шейном платке с сапфировой булавкой. Ей пришлось напомнить себе, что не одежда красит человека… и не красивые цветы. Цветастые комплименты могли бы немного поколебать ее мнение, но Дэниел испортил свои претензии на джентльменское поведение, начав заикаться:
– Я… я думаю, мы д-должны… остаться дома с-сегодня вечером. Хм, дождь, понимаете ли.
– Что, после всех наших стараний? – засмеялась его матушка. – У лакеев есть зонтики. Более того, никто никуда не добрался бы, если бы ждал, пока в Лондоне наступит ясный вечер. Не будь смешным, Дэниел.
Он был намного хуже, чем просто смешон. Дэниел ощущал себя жалким, потому что хотел, чтобы ни один мужчина не взглянул на эту золотую богиню. Если бы у нее была волшебная палочка и крылья, то она превратилась бы в сказочную волшебницу. Вероятнее всего, Кори превратила бы его в жабу. Она уже заставила его задыхаться и выпучить глаза, словно лягушку, которую слишком давно вытащили из воды. Он не хотел ее для себя, но, черт побери, у него стыла кровь в жилах при мысли о том, что другой мужчина будет прикасаться к этим почти обнаженным плечам, ласкать эти непокорные кудри, наступать на эти золотистые пальчики, выглядывавшие из золотых открытых туфелек.
За исключением того, что он весь покрылся потом. Боже, как они выносят все это – удушающую жару, плотную толпу, разбавленный водой пунш? Дэниел шагнул за столбик, на котором располагался большой папоротник, на мгновение оказавшись в безопасности. Он пережил приветствия хозяев дома, после чего ослепительный дворецкий объявил их имена, когда они входили в зал, и все присутствующие уставились на сопровождающих его дам. Ему захотелось разбить несколько носов тем, кто так надменно изучал их, пересчитывал шиллинги, прикидывал шансы на выгодный брак. И это были только женщины. Что же касается взглядов мужчин – черт возьми, говорил же он матушке, что на платье Сюзанны вырез нужно было сделать на пару дюймов выше.
Затем начался первый танец. Он не наступил на юбки Сюзанне, не свалил с ног воздушных дебютанток, танцевавших рядом с ним, и не забыл шаги. После этого Кларенс повел Сьюки на следующий танец. Дэниел решил, что тот выглядит как портновский манекен, но среди толпы юноша был безвредным, к тому же лучше сразиться с тем врагом, которого знаешь.
Его матушка была окружена увешанными драгоценностями дамами и прилизанными джентльменами, некоторые из которых недавно овдовели или все еще оставались холостяками. Она смеялась и краснела, как школьница, и принимала бог знает какие предложения, но, хвала небесам, кажется, вовсе не нуждалась в присутствии Дэниела.
Мисс Эббот уже танцевала с другим партнером. В этой проклятой толпе Дэниел не мог видеть, кто это, несмотря на свой рост. Ему пришлось выйти из безопасного убежища – прямо на линию огня, в прямую видимость хозяйки бала. Герцогиня выглядела так, словно вот-вот сверкнет молния, словно застукала его за тем, что он придает пуншу остроты. Дьявол, Дэниел не делал этого с тех пор… с тех пор, как его в последний раз вышвырнули с одного из балов, устроенных герцогиней Хэйг. Но сейчас – он другой человек, и ему нужно защищать женщин. Он попытался перестать дрожать от страха.
– Ваша светлость. – Дэниел поклонился и почти добавил, что в прошлый раз пунш был лучше. – Прекрасный прием.
– Вы, сэр, не танцуете, – заявила ее светлость, словно он сам не понимал, что подпирает столб. Все, что он мог сделать – это согласиться с очевидным.
– Нет, ваша светлость. – Дэниел наполовину ожидал, что герцогиня отдаст приказ, такой как «Вон» или «Отрубите ему голову», поэтому торопливо добавил, стараясь не заикаться: – Я, то есть моя матушка и я. Мы присматриваем за…
Все напрасно. Ее светлость потянула его к позолоченным стульям, выстроившимся вдоль стены, всю дорогу читая лекцию о том, как джентльмену надлежит вести себя на балу. Единственная причина, по которой его включили в приглашение, поставила Дэниела в известность ее светлость, это то, что его матушка поклялась, что он исправился.
Дэниел пообещал себе сказать несколько теплых слов любимой матушке. Он достаточно исправился для того, чтобы не сбить с ног герцогиню, вот и все. Дьявол, любящая родительница могла бы предупредить его, что любой холостяк, который продемонстрирует, что сможет двигать обе ноги в такт музыке, становится завидной добычей. Если только бросить его волкам – матронам с дочерьми – что как раз и входило в планы леди Коры.