Эта попытка поднять всем настроение была встречена молчанием.
– Я, гм, понимаю. Слишком многое нужно обсудить, да? Тогда я просто поковыляю спать, хорошо?
Дэниел ехал домой рядом с кучером, чтобы охладить пылающие щеки. Кори в карете свернулась калачиком, прикусив щеку. Сюзанна и леди Кора, переведя взгляд с одного на другую, тоже поспешили удалиться.
– Вечер выдался беспокойным. Я предлагаю… – леди Кора почти подавилась этим словом, – то есть я думаю, что нам всем следует пораньше лечь спать. Завтрашний день обещает быть таким же утомительным. – Она собиралась прятаться у своей модистки, а затем отправиться на экскурсию по Английскому банку, которую ей обещал устроить лорд Троубридж. Отныне Дэниелу и Кори придется улаживать свои дела без нее. Она заслужила отдых – если только один из них не задушит ее, пока она спит.
Как только все, кроме Кори и Дэниела покинули парадную гостиную, Добсон поинтересовался, не нужно ли принести чай. В ответ перед его носом захлопнулась дверь. После этого послышался еще и щелчок замка.
– Вот это в высшей степени неприлично, – послышалось изнутри комнаты.
Кто-то, вероятно, один из лакеев, которые сопровождали их карету в «Олмак» и слышали о произошедшем там бедствии, проговорил.
– Все в порядке. Они теперь помолвлены.
– Давно пора, скажу я вам. Жаль только бедную женщину.
– Какую именно женщину, а? Ее сиятельство, которая свела их вместе, или мисс Эббот?
Дэниел не слышал, что ответил дворецкий. Бывший дворецкий, если от него что-то будет зависеть. И лакей тоже станет бывшим.
Он коснулся своего лица, надеясь, что волдыри пропали, надеясь, что его не вынудят произносить еще больше лжи, вроде того, как он счастлив из-за этой помолвки. Судя по выражению на лице его будущей невесты, любое счастье будет кратковременным. Ее глаза были прищурены так, что он не мог различать их красивый зеленый цвет. И если она еще сильнее втянет щеки, то станет похожей на карпа. Если на то пошло, то Дэниел был рад, что Добсон не успел вкатить тележку с чаем. Там непременно лежал бы нож для масла, и Кори могла бы вонзить его ему в сердце.
– Хм, по поводу помолвки. – Дэниел задумался, не хочет ли она, чтобы он опустился на одно колено и сделал все как полагается. Женщины придают большое значение таким вещам, как он слышал. Или, может быть, она хочет получить кольцо, чтобы показать своим подругам.
Кори хотела, чтобы он убирался к дьяволу.
– Мы. Не. Помолвлены. – Каждое слово отделялось от другого паузой, словно он был глухим. Или тупым. Дэниел мог видеть, что ее кулаки сжаты, но к счастью, в них ничего не было.
Стараясь не подходить ближе, и нервно разглядывая драгоценные китайские вазы тети Ройс, расставленные по комнате, он попытался воспользоваться успокаивающим голосом, которым когда-то разговаривал с Мисс Уайт или с испуганной лошадью.
– Я сожалею, моя дорогая, но в глазах общества, мы все равно что помолвлены, и это все, что имеет значение. Никто не будет трепать твое имя или беспокоиться насчет твоей репутации.
– Я не твоя дорогая, и меня беспокоит моя репутация.
Его усилия говорить мягко и с нежностью не увенчались успехом, так что он вернулся обратно к неприкрытой честности.
– Ну, от твоей репутации мало что осталось бы, если бы я не сделал то, что сделал.
– И за это я должна поблагодарить тебя? Ты – последний мужчина в мире, за которого я вышла бы замуж.
Дэниел думал, что да, она должна поблагодарить его. Разве это не то, чему леди учат с рождения? Что-то насчет признательности или прочей бессмыслицы. Но Кори вовсе не выглядела так, будто ей оказали честь. Она буквально дрожала от ярости. Или от ужаса из-за идеи выйти за него замуж? Ни то, ни другое не делало Дэниела счастливым.
– Полагаю, что я – последний мужчина на земле, который готов попросить тебя об этом.
– Теперь это несомненный факт, учитывая, что джентльмены будут думать, будто я уже помолвлена.
Она намеренно не произнесла «другие джентльмены». Черт. Обидевшись, Дэниел проговорил:
– Постарайтесь не доводить себя до апоплексического удара. Если я такой незавидный улов, то ты можешь расторгнуть помолвку через несколько недель. После бала Сюзанны, чтобы как можно меньше слухов окружало ее в этот знаменательный вечер.
– Что, ты считаешь, что я должна прославиться не только как падшая женщина, но и как кокетка?
– Ну, ни один джентльмен… – он подчеркнул это слово, -… не может расторгнуть помолвку. Такой поступок заставит женщину выглядеть никчемной в глазах общества. Так что я не могу пойти на попятный. Я могу постоянно нестерпимо раздражать тебя, пока ты не захочешь положить этому конец. Осмелюсь сказать, никто не станет винить тебя. Во всяком случае, мне кажется, я преуспел в этом.
Кори не противоречила ему. Наморщив лоб, она обдумывала его предложение.
– Полагаю, мы можем согласиться, что не подходим друг другу.
– Именно то, что нужно. – Он попытался с воодушевлением встретить то, что будет отвергнутым поклонником, и не важно, что об этом будут говорить.
– Как долго мы должны притворяться?
Это не может быть притворство, иначе он будет покрываться пятнами каждый раз, как только кто-то поздравит его.
– Это должно выглядеть официально и продлиться достаточно долго, чтобы люди поверили в то, что я на самом деле сделал тебе предложение. И ты приняла его. – Ему лучше прямо завтра обзавестись кольцом.
– Я не стану цепляться за твою руку.
Он ей настолько неприятен? Дэниел разгладил свой сюртук так, как это делают денди.
– Боже, никогда не хотел, чтобы женщина помяла мне рукав.
– Я не стану выказывать привязанность на публике. Или наедине с тобой. – Ее руки были сложены на груди, так что он не мог даже видеть то, чего ему было запрещено касаться.
– Может быть, тебе все же придется немного смягчиться, чтобы вся эта затея выглядела убедительно.
– Насколько смягчиться?
– Черт побери, откуда мне знать? До этого я никогда не был помолвлен, не так ли?
Кори повернулась к нему спиной.
– А ты и сейчас не помолвлен.
Дэниел запустил руки в свои и так уже взъерошенные черные волосы.
– Отлично, я чувствую себя женатым, причем на мегере. Я думал, что ты будешь благодарна мне за то, что я вытащил твои каштаны из огня [28].
– Но я хотела найти…
– Идеального мужа, который станет лелеять и обожать тебя. Да, да, но что, если его родители никогда не повстречались? Что, если твой задушевный друг пропал в Индии или на Ямайке? А я же здесь, черт бы все побрал.
Он услышал всхлип.
– Ты ведь не плачешь, нет?
Она проговорила «нет», а затем у нее перехватило горло.
– У тебя появилась сыпь от одних только произнесенных вслух слов о том, что мы помолвлены.
– Эта сыпь не имеет с тобой ничего общего. Это все ложь. То есть, гм, ситуация. Нервы, знаешь ли.
– Но сейчас у тебя нет зуда, а это, должно быть, самый нервный разговор в твоей жизни – ведь ты заставляешь себя признаться в том, что не против быть связанным со мной.
– Я не против, и это правда. Так что нет, я не покрылся пятнами.
Кори повернулась к нему лицом, изучила его шею, уши, его руки, остававшиеся в расслабленном состоянии по бокам, а не извивающиеся, чтобы почесать какую-нибудь часть анатомии, о которой не следовало упоминать.
– Итак, это, правда; у тебя возникает сыпь ото лжи. И все же ты сделал это, ради меня?
– Этим вечером я заработал самую неожиданную, самую эффектную сыпь в своей жизни, но как ты узнала?
Она продолжала смотреть на него, но без испуга или отвращения.
– Из-за некоторых вещей, о которых говорили твоя матушка и сестра. Они тоже реагируют на ложь, только по-другому.
Он вздохнул.
– И я пришел к такому же выводу, хотя и не понимаю этого. Умение распознавать правду, как предполагается, является наследием Ройсов, которое каким-то образом перешло ко мне по женской линии. Я никогда не слышал о том, чтобы существовали женщины, распознающие правду. Надеюсь, ты догадываешься, это нужно держать в глубокой тайне. Если кто-то узнает об этом, то такое знание может оказаться опасным и даже гибельным.