— Угу, и впрямь забавно, — мрачно согласился Шейн.
— И я так думаю. Видит и говорит он нормально, но досталось ему довольно крепко. Нужно подождать до завтра, чтобы убедиться в том, что мозговые нарушения отсутствуют. Правда, те, кто с ним близко знакомы, говорят, что разницы все равно никто не заметит. Майкл, прежде чем закончить гипсование, я хотел бы поговорить с тобой. Перелом у тебя довольно сложный. Если хочешь владеть рукой как прежде, будь поосторожнее.
— Я всегда осторожен.
— Да, — с сомнением произнес Баумгартнер. — Только боюсь, что банковский клерк и Майкл Шейн по-разному понимают, что значит быть осторожным. Я вот думал, не хочешь ли ты, чтобы я изготовил тебе такой же гипс с секретом, как в прошлый раз? Насколько я помню, тогда я вделал в гипс свинчатку, и ты разнес ею челюсть какому-то негодяю.
— Да, — кивнул Шейн. Сломанное запястье нестерпимо болело.
Баумгартнер продолжал:
— Насчет этих трех громил не волнуйся — их схватили. Двое из них здесь, и в ближайшие несколько дней по собственной воле разгуливать не смогут. У одного из них руку так раздуло, что мне пришлось распиливать кастет пилой, чтобы снять его. А третий — в тюрьме. Уже доказано, что они разъезжали на угнанной машине.
Помешивая гипсовый раствор, он продолжал говорить:
— Я ввел тебе снотворное, так что, по меньшей мере, до завтрашнего дня ты останешься здесь. Мы должны сделать несколько снимков твоего позвоночника, чтобы убедиться, что он не поврежден. После этого тебе придется соблюдать постельный режим хотя бы двадцать четыре часа. Уяснил, Майкл?
Он выжидательно посмотрел на Шейна, но тот промолчал.
— Ты что-то не слишком разговорчив. Хорошо, тогда я отвечу за тебя: ты не согласен, поскольку наверняка ведешь расследование, верно? В таком случае придется сделать арматуру вокруг перелома и зафиксировать её с обеих сторон.
Некоторое время он молча священнодействовал над рукой сыщика. Шейн, уже начавший дремать, больше не ощущал боли. Слова Баумгартнера проникали в его сознание словно издалека.
— Я собирался опять вделать свинчатку, но только что придумал кое-что получше. Как насчет этого медного кастета? Я распилил его пополам, и мне ничего не стоит вставить обе половинки в гипс; у тебя будет смертоносная левая рука. Пальцами ты шевелить не можешь, поэтому я покрою их гипсом и вставлю на конце крюк. И ещё скальпель. Это будет шедевр. Он войдет в анналы медицинской науки.
Он продолжал колдовать над рукой, а Шейн погрузился в сон.
Когда Шейн проснулся, было уже светло. Он попытался приподнять левую руку, чтобы посмотреть на часы. Не тут-то было: словно кто-то приковал его руку к постели тяжелыми цепями. В следующий миг его пронзила такая острая боль, что на мгновенье он потерял сознание. Придя в себя, Шейн приподнял голову и осторожно осмотрелся.
— С замечательно добрым утром, — мрачно поприветствовал его Спэрроу с соседней койки.
Шейн повернул голову. Огромный частный сыщик сидел, опираясь на спинку кровати. Его правая нога была подвешена к блоку, прицепленному к потолку. Голова утопала в бинтах. Из-под повязки виднелись только поросячьи глазки, поцарапанный нос и длинная сигара.
— Значит, говоришь, пустячная работенка? — произнес он, попыхивая сигарой. — Прелестная блондинка, которая и мухи не обидит, да?
— Получишь доплату за вредность, — проскрипел Шейн. — Расходы на лечение плюс пять сотенных. А что случилось?
— Эта твоя прелестная блондинка заманила меня в ловушку. А вышло все так. Прежде чем уйти из «Ларю», она позвонила по телефону. Дословно я разговор не перескажу, поскольку на магнитофон его не записал, но суть подслушал. — Он стряхнул пепел в вазу с цветами, стоящую на столике между кроватями. — Так вот, позвонила она некому мелкому проходимцу по имени Уайти Грабовски.
— Я с ним знаком, — сказал Шейн. — Очень славный малый.
— Угу, — с сомнением промолвил Спэрроу. — Она попросила его прихватить с собой пару головорезов и ждать её в парке напротив Вудлонского кладбища. Потом залезла в такси и колесила по городу, позволяя этим подонкам выиграть время. Когда она вылезла из машины возле парка и расплатилась с таксистом, у меня возникло предчувствие, что дело нечисто. Но ты велел мне не упускать её из вида…
— А почему ты не пустил в ход револьвер?
— Меня оглушили, прежде чем я успел его вынуть. Полицейский сказал, что меня нашли в телефонной будке, но я даже не помню, что звонил тебе, Майкл. Я даже не уверен, что помню наизусть твой номер, и уж точно не мог залезть в записную книжку и найти его. Должно быть, они сами набрали твой номер и подсказали мне, что ты на проводе. Ведь на самом-то деле они охотились за тобой.