— Лучше я перезвоню вам сам, — ответил Шейн. — Есть кое-что новое.
— Так я и понял. Хорошо, я подожду вашего звонка. Я в «Мейфлауэре». Только хочу, чтобы вы знали, из-за чего я вас искал. Тогда, если у вас возникнут вопросы, вы сможете задать их мне, когда перезвоните. Так вот, я хочу, чтобы вы прекратили расследование.
— Вы уверены, что именно этого хотите, мистер Холлэм? — спокойно переспросил Шейн.
— Конечно, уверен! — Холлэм явно не привык к тому, что его слова подвергают сомнению. — Я только что беседовал с адвокатом, который ведет наше дело с Патентным управлением, и мы пришли к выводу, что в результате разбирательства больше потеряем, чем выиграем.
— Мне кажется, дело не только в этом.
— Вы совершенно правы, — холодно подтвердил Холлэм. — Учитывая все факторы, все «за» и «против», мы решили сократить наши расходы. Ваш гонорар, конечно, будет выплачен вам полностью.
— При условии, что я умываю руки — вы это имеете в виду?
После некоторого молчания Холлэм произнес:
— Мне не нравится ваш тон, Шейн. Я нанял вас выполнить вполне определенную работу и заплатил приличный задаток. Больше я в ваших услугах не нуждаюсь.
Шейн протянул опустевший стакан Кандиде.
— Налей еще, малышка. Мне предстоит долгий разговор.
Кандида замотала головой.
— Я хочу послушать. Чего он хочет — уволить вас?
— Пытается, — ответил Шейн. — Но меня порой непросто уволить.
Он не прикрывал рукой микрофон, и в ухо ворвался голос Холлэма:
— Вы, наверное, хотели, чтобы я услышал это. Вы с мисс Морз разговариваете? Насколько я знаю, именно она организовала ваше избиение.
— Ну и что? Зато она чертовски привлекательная девушка, — ухмыльнулся Шейн.
Кандида благодарно махнула сигаретой, которую только что закурила.
— Пусть она и привлекательная, — резко заговорил Холлэм, — но я считаю неразумным обсуждать этот вопрос в присутствии платного агента «Юнайтед Стейтс Кемикал». Перезвоните мне потом с другого телефона.
— Хорошо. Я не хочу прекращать расследование. Дело как раз набирает самые обороты.
— По-моему, вы ещё и выпили лишнего, — не скрывая неодобрения, сказал его собеседник. — Что ж, если вы не понимаете, попробую объяснить яснее. Так вот, Шейн, я отказываюсь оставаться вашим клиентом. Вполне возможно, что после следующего заседания Совета директоров в управлении нашей фирмы произойдут кое-какие изменения. Тогда это решение могут и отменить, но с данной минуты вы на нас больше не работаете. Это понятно?
— Вполне, — непринужденно отозвался Шейн. — А когда вы возвращаетесь?
— Завтра. Здесь мне больше делать нечего. Но я хотел бы услышать от вас более четкий ответ, Шейн. Вам, кажется, следует выплатить ещё восемь тысяч долларов, не так ли? Посылать вам чек или нет?
Шейн не стал торопиться с ответом.
— Лучше — нет, — сказал он наконец и повесил трубку.
— В чем дело? — полюбопытствовала Кандида.
— Сама знаешь. Давай-ка займемся расписанием.
— Нет, постойте. Я пытаюсь сообразить, как отразится на наших отношениях то, что вы потеряли клиента.
— Ерунда. Мне ничего не стоит найти другого. Сейчас я подумываю об этом… как его… Вспомнил — Перкинсе, из «Юнайтед Стейтс Кемикал».
Кандида насупилась, и в ту же секунду снова зазвонил телефон. Шейн кивнул в его сторону, но Кандида замотала головой:
— Это наверняка вас.
Шейн снял трубку и произнес «алло». Ему ответил голос Джоса Деспарда.
— Номер был занят. Неужто старик добрался до вас?
— Да, только что. Как вам удалось убедить его отозвать меня?
— Что? — насторожился Деспард.
— Он отказался выплатить мой задаток. Впрочем, мы так и договорились. Это вовсе не означает, что я покончу с собой от огорчения.
Деспард присвистнул.
— Ну и дела. Нет, я тут ни при чем. Что же теперь со мной будет?
— Ничего не изменится, — заверил его Шейн. — Правда, теперь негативы, на которых запечатлены вы с Диди, находятся в моих руках.
Шейн услышал, как Деспард судорожно сглотнул.
— Сколько… сколько вы за них хотите?
— Они не продаются, — ответил Шейн. — Я такими делишками не занимаюсь. А зачем вы ему звонили? По поводу его сына?
— Господи, откуда вам все известно? Да, круг, кажется, сужается. Вы велели мне пораскинуть мозгами, и я отправился в бар — дома мне плохо думается. За второй рюмкой бренди я вдруг вспомнил что-то про Форбса. Про его битниковские наклонности. Сомнительные связи с борцами за гражданские права и им подобными. И про одну из его девиц. Сколько я его знаю, он вечно крутит романы. Имени её я не помню, но зато вспомнил, что ему нужны были деньги на аборт.