— Ну как я могу за тебя выйти, Форбс? Я же на пять лет старше.
— Я тебя догоню.
— А кроме того, твой отец платит мне еженедельно до тех пор, пока мы не женаты.
Улыбка сбежала у Форбса с лица. Он схватил её за голую руку выше локтя.
— Это правда?
Она с минуту молча смотрела на него, затем покачала головой:
— Нет.
Он отпустил её.
— Вообще для меня все твои денежные дела — тайна за семью печатями, но и это не объяснило бы, откуда ты берешь деньги. Мой старик — отчаянный скряга. Ведь все свое состояние он сколотил сам. — Не дождавшись ответа, он сказал: — Ну, ладно, мне пора.
— Нет, постой!
— Не нет, а да, черт побери, если я хочу сохранить эту работу, — и мы с тобой миллион раз обсуждали это. Если бы я мог не есть, я легко прожил бы на свои писательские гонорары. Три рассказика в полгода — пожалуйста, двести двадцать пять долларов.
— Ты забыл про старый компьютер, — добавила она, постучав пальчиками по его лбу. — Если ты едешь в Опа-Лока на машине, тебе уже давно пора бежать. Если же полетишь на вертолете, то здесь в пяти минутах хода вертодром.
Форбс посмотрел ей в глаза, затем взгляд его скользнул по часам.
— Видишь? — повторила она. — Звони на вертодром.
Она сбросила простыню и распростерлась на кровати, не сводя с него глаз.
Форбс выкрикнул «Ура!» и схватил телефон, одновременно другой рукой расстегивая рубашку.
Глава 2
А на следующее утро, на рассвете, в утиной засидке посреди соленого болота в штате Джорджия, Форбс Холлэм-младший угощал дымящимся кофе высокого рыжеволосого частного сыщика, которого звали Майкл Шейн.
Шейн устроился перед входом в засидку, облокотившись на деревянный столик и держа на изгибе левой руки двенадцатизарядную полуавтоматическую винтовку. Поза его была обманчива. Он, словно профессиональный спортсмен, обладал способностью казаться полностью расслабленным, а в следующий миг вдруг резко взрывался. На скамейке в углу засидки покоилась окровавленная тушка селезня, которого Шейн метко подстрелил с первого же выстрела, едва забрезжил рассвет.
— Хотите кофе? — предложил Форбс.
Сыщик взял чашку, поставил на столик и добавил в неё немного бренди из плоской бутылки. Потом протянул бутылку юному Холлэму, который сидел на скамейке, вытянув перед собой ноги. Его дробовик стоял рядом. Форбс ещё не стрелял.
— Может, передумаете и выпьете бренди? — спросил Шейн.
Молодой человек сокрушенно помотал головой.
— Нет, лучше подожду немного. Стыдно признаться, но вчера я перебрал виски.
— И не один вы.
Форбс рассмеялся:
— Да, на Бегли просто жутко смотреть! В жизни не видел, чтобы кто-то так быстро пьянел.
Шейн выпрямился. Глаза его сузились. С юго-востока приближалась стая уток. Шейн достал небольшой тонкий манок, приладил его и секунду спустя послышался характерный призывный клич. Стая свернула и начала снижаться. Черный ньюфаундленд, привалившийся к колену Шейна, встрепенулся. Шейн подманивал уток все ближе и ближе. Они уже были ярдах в шестидесяти, когда грянул выстрел из соседней засидки. Утки резко взмыли вверх и полетели назад. Шейн выругался.
— Это дядюшка Джос, — сказал Форбс. — Никогда не может рассчитать расстояние.
Закурив сигарету, Шейн произнес:
— Ваш отец сказал, что вы посвятите меня в случившееся. Сейчас, пожалуй, самое время.
— Наверное, — вздохнул Форбс. — Я понял, что он задумал, когда он определил нас с вами в одну засидку. Я только жду, пока аспирин, наконец, подействует. А что он вам рассказал?
— Достаточно, чтобы я уже мог задать пару вопросов. Что это за краска — Т-239?
— Название не значит ровным счетом ничего, мистер Шейн. Буква «Т» берет начало от пигмента — диоксида титана. А номер добавлен лишь для отвода глаз, чтобы лучше смотрелось в рекламе и на этикетке. Это алкилированная, водорастворимая эмульсия совершенно отменного качества. Мы даем твердую гарантию на то, что краска не будет шелушиться и облупливаться на деревянной поверхности в течение трех лет после использования согласно приложенной инструкции. Не знаю, много ли вам известно о бытовой краске…
— Я живу в гостинице.
— Везет же вам! Пожалуй, я все-таки глотну бренди — кофе, похоже, совсем на меня не подействовал.
Сыщик плеснул щедрую порцию бренди в чашку Форбса. Молодой человек продолжил:
— Не представляю, как люди, живущие в собственных домах, ухитряются поддерживать их внешний вид. Отец считает, что современные краски быстро облезают из-за того, что дома стали лучше отапливаться и в них появились приборы — мойки, сушилки, увлажнители, — от которых повышается уровень пара. А пар лезет буквально повсюду. Он проникает сквозь слой краски через самые крохотные щели и вызывает вздутия, которые затем шелушатся. Люди, естественно, думают, что мы производим некачественный товар, что нам это выгодно — чем быстрее облупливается краска, тем больше её у нас купят. Это очень тревожит отца. Когда это кончится? Только при государственном регулировании. При социализме. Так он полагает.