Было бы лучше снять напряжение. Чтобы легче было отказаться от подобных мыслей. Я чувствую себя виноватым за то, что они вообще возникают. Но моя рука скользит вниз, пальцы проникают под пояс брюк, нащупывая напряженную плоть члена. Кончик уже влажный, с головки капает сперма, мое возбуждение горячее и острое. Я не кончал уже несколько недель. Возможно, даже дольше. С тех пор как я в последний раз проснулся от неясного и не запоминающегося сна, а мои бедра были липкие от напоминания, что я могу игнорировать свои потребности так долго, пока мое тело не позаботится об этом за меня.
Моя рука сомкнулась вокруг члена, и я издал шипение сквозь зубы, от удовольствия, поднимающегося вверх по позвоночнику. Это не займет много времени. Несколько сильных, целенаправленных ударов, и я обрету облегчение. Единственная польза от того, что я позволяю себе сосредоточиться на любом виде сексуального удовольствия, заключается в том, что, когда я все-таки поддаюсь и заставляю себя кончить, это происходит быстро. И это все, чем это для меня является — процессом. Что-то, что я иногда должен делать для поддержания своего тела. Как поход к врачу или прием витаминов по утрам.
Но сейчас не похоже на то, как было раньше. Не сегодня. Мой член пульсирует в моей руке, мышцы напряжены, удовольствие распространяется по нервам и сжимает мои яйца. Я бросаю взгляд на ящик тумбочки, где наверняка лежит забытая бутылочка со смазкой, и чувствую, как мой член снова пульсирует при мысли о медленном, влажном поглаживании, о нескольких минутах, проведенных заново, чтобы понять, что мне действительно нравится заставлять себя кончать.
И боже, как же мне нужно кончить.
Я облизываю пересохшие губы и опускаюсь на кровать, стягивая штаны вокруг бедер, освобождая свой тяжелый член, чтобы упереться в пресс. Я скольжу рукой вверх и вниз по напряженному стволу, закрывая глаза, пока тянусь к ящику… и лицо Беллы снова всплывает в моем сознании. Я вижу эти приоткрытые губы, и, пока я тянусь за смазкой, все, что я могу представить, это влажное тепло ее рта, как мягко эти губы обхватывают головку моего члена, и как она проводит языком по пульсирующим венам.
Я отдергиваю руку, словно обжегшись, и, стиснув зубы, одной рукой натягиваю штаны обратно на бедра. Моя эрекция подрагивает от разочарования, упираясь в ширинку, но я делаю глубокий вдох и закрываю глаза, чтобы заставить ее исчезнуть.
Если я сейчас прикоснусь к себе, то буду думать о ней. Это будут ее губы вокруг меня, а не мои собственные пальцы, ее влажный рот, смазывающий мою длину своей слюной, ее жар, окружающий меня. Не знаю, почему она так вклинилась в мои мысли, почему от одного воспоминания о ее раскрасневшемся лице и ярких глазах у меня болезненно пульсирует в груди, но я должен взять себя в руки. Я не могу думать о ней так, даже наедине. Даже если мне удастся объяснить это тем, что после долгих лет лишений я провел несколько часов с красивой женщиной. Даже если это совершенно естественно — чувствовать влечение к ней и пытаться держать его на поводке, когда я так давно ни с кем не был. Прошло много времени с тех пор, как я хотел кого-то.
Мои отношения с ней должны быть строго профессиональными, даже когда я один, даже в своих мыслях. Несмотря ни на что, иначе это будет скользкая дорожка, и однажды фантазия в моей голове вырвется наружу. Я по ошибке дам ей увидеть, о чем я думаю, доставлю ей дискомфорт, и все пострадают.
Я не хочу причинять ей боль. Я делаю это, чтобы помочь ей. И даже если бы я мог как-то оправдать эти чувства, даже если бы я думал, что могу позволить себе наслаждаться случайными отношениями, причины, по которым это невозможно, выходят за рамки того факта, что она теперь в моем распоряжении.
Она заслуживает лучшего, чем то, что я могу ей предложить. Лучше, чем случайная интрижка с человеком, у которого не осталось сердца, чтобы отдать его кому-то еще.
Я закрываю глаза и выключаю свет, снова и снова повторяя в голове одну и ту же мысль, настаивая на том, чтобы она закрепилась в памяти. Чтобы я запомнил это, когда увижу ее в следующий раз.