Я вежлива, когда Росси возвращается в комнату и направляется прямо ко мне. Я знаю лучше, чем мне все это грозит, я могу злиться на Луку, но я знаю, что нужно бояться Росси. Я встаю, протягиваю руку, чтобы пожать его и поприветствовать, но вместо этого он заключает меня в объятия.
— Добро пожаловать в семью, София, — говорит он достаточно громко, чтобы все слышали, но затем более тихо, когда его руки обвиваются вокруг меня, как у псевдо-отца, он шепчет мне на ухо.
— Никогда больше не пытайся настроить Луку против меня, — предупреждает он, его голос низкий и такой мрачный, что у меня по спине пробегают мурашки. — Твой брак защищает тебя сейчас, но, в конце концов, это кольцо на твоем пальце и клочок бумаги, легко растворяется, легко измельчается. И ты тоже можешь довольно легко исчезнуть.
Затем он отпускает меня, держа мою руку между двумя своими широкими ладонями.
— Как будто у меня появилась младшая дочь, — говорит он с той же широкой улыбкой на лице. — Я так рад вернуть дочь Джованни в семью. Он был бы так горд, если бы мог быть здесь сегодня.
Это неправда. Ничто из этого не является правдой. И мой отец не хотел этого для меня, теперь я это знаю. Но я просто улыбаюсь, мое лицо болит от усилий, и я сжимаю его руку в ответ.
— Спасибо вам, — тихо говорю я. — За свадьбу, за все. Я так рада оказаться дома.
Я мельком вижу лицо Луки, прежде чем он отводит взгляд. Он, конечно, видит меня насквозь. Но это не имеет значения. Теперь я знаю, что он не представляет реальной опасности. Каковы бы ни были его причины не позволять Росси поступать так, как ему заблагорассудится, я уверена, что он не будет тем, кто меня убьет.
Однако это не означает, что наша совместная жизнь будет приятной.
Я отказываюсь разговаривать с ним, приклеивая улыбку на лицо, когда мы вместе входим в комнату, зарезервированную для послесвадебного завтрака. Вдоль одной стены стоит аппетитный буфет, но я не могу представить, что захочу есть. Мой желудок скручивается в узел, и все, чего я хочу, это оказаться как можно дальше от Луки. Моя собственная квартира не может появиться достаточно скоро. Все это… предупреждение Росси, завернутое в фальшивые любезности, неожиданная драма прошлой ночи, страх, который не покидает меня, даже несмотря на то, что сейчас я должна быть в безопасности, я не могу избавиться от ощущения, что было бы не так угнетающе, если бы у меня, по крайней мере, было свое личное пространство. Хотелось бы сбежать куда-нибудь от этого, но не в пентхаус Луки, роскошную холостяцкую берлогу во всех смыслах этого слова, где я чувствую себя совершенно не в своей тарелке.
Эта вечеринка небольшая, только ближайшие члены семьи и высокопоставленные мужчины Росси и их жены, но я все равно чувствую себя немного раздраженной всеми этими поздравлениями, рукопожатиями и именами, которые я никак не могу запомнить. Это, по крайней мере, отвлекает меня от воспоминаний о прошлой ночи, о тепле и весе тела Луки на моем, о звуках, которые он издавал, о том, как он потерял контроль, находясь внутри меня. Я должна забыть об этом, притвориться, что этого никогда не было, отделить себя от всего, что произошло прошлой ночью. Это единственный способ, которым я смогу двигаться дальше. Я уверена, что он уже это сделал.
Больше всего на свете я хочу, чтобы Ана была здесь, чтобы я могла поговорить с ней. Я никогда не чувствовала себя более одинокой, чем в этой комнате, в окружении людей, которых я не знаю, которым на меня наплевать. Катерина, лучшее, что у меня здесь есть, и даже она была тщательно тихой и вежливой этим утром из-за постоянного присутствия ее матери. Все, что она сказала мне в гостиничном номере, было вежливыми комментариями о том, какой хорошей была свадьба и как они счастливы, что я вышла замуж за Луку, и как я должна быть рада всему этому. Я, конечно, кивнула, улыбнулась и сказала "да, я безумно счастлива". Потому что с этого момента и до того дня, когда я смогу сбежать, если этот день когда-нибудь наступит, я должна притворяться счастливой, довольной, послушной женой.
— Ты должна поесть, — шепчет Лука мне на ухо. — Я уверен, ты думаешь, что не хочешь, но возьми что-нибудь, даже если будешь придираться к этому. Остальные заметят.