Я выхожу из комнаты, чувствуя, как напрягся каждый мускул в моем теле. Мои руки сжаты по бокам, и я высвобождаю их, быстро направляясь к стеклянному окну от пола до потолка на одной стороне моей гостиной, стараясь не думать о том, как София выглядит в моей постели. Каждый дюйм ее тела, от нежного бледного лица до стройного тела и ореола золотистых волос вокруг головы, напоминал о спящем ангеле, спасенной принцессе, о чем-то невинном, чистом и прекрасном.
Вот почему ты не имеешь права жениться на ней.
Я далек от всего этого, тем более от всей этой ванили. Я пытал мужчин, я убивал их, я трахал столько женщин в этом городе, сколько мог достать, и вплоть до этого самого момента у меня не было ни малейшего намерения останавливаться. Чтобы сохранить свой город и свою территорию, мне придется пытать и убивать еще больше людей, и ничто во мне не противится этому ни на секунду. Но в данный момент я чувствую себя обязанным проливать кровь не из-за своего места во главе этого города.
За Софию.
Я никогда не задумывался ни об одной женщине, к которой прикасался. Мои отношения с ними заканчивались в ту же секунду, когда я выбрасывал презерватив или наблюдал, как они глотают мою сперму. Я также не ожидал, что буду думать о Софии, после того дня, когда мы обменяемся клятвами, которые защитят ее, и завершат наш брак. В конце концов, один раз, это все, что необходимо для того, чтобы сделать его законным. Один раз удовлетворил бы любое затаенное любопытство о том, какой женщиной она выросла. Может быть, еще несколько раз в нужное время месяца, если я решу, что хочу детей. Но дети никогда не были частью этого плана. Мое место должно перейти к сыну Франко, когда я умру, если Катерина подарит ему его.
Все, о чем я могу думать сейчас, глядя на город внизу, этот город, который принадлежит мне, это о том, что я хочу Софию Ферретти больше, чем один раз. Больше, чем на одну ночь. Когда я увидел ее лицо, смотрящее на меня с пола того шкафа, что-то изменилось.
Блядь, все изменилось. И я сожгу весь этот город дотла, если понадобится, чтобы Виктор Андреев никогда больше не забрал ее у меня.
* * *
Когда доктор Карелла выходит, она выглядит спокойной, что, в свою очередь, немного успокаивает меня. Я встречаю ее на полпути через комнату, опускаясь на свой кожаный диван, в то время как она садится напротив меня.
— Физически она в порядке, — говорит доктор. — У нее несколько незначительных кровоподтеков на лице и травма губы, а также несколько синяков вокруг запястий, но в целом они, похоже, не причинили ей вреда. Я проведу несколько анализов крови, поскольку она, скорее всего, была накачана наркотиками, и я бы посоветовала вам присмотреть за ней, как только она снова придет в сознание. Я не заметила никаких признаков сотрясения мозга, но если она покажется больной, было бы разумно позвонить мне на случай, если у нее возникнут какие-либо побочные эффекты от лекарств.
Доктор Карелла делает паузу.
— Я не увидела никаких признаков… жестокого обращения.
— Что это значит? — Я хочу услышать это ясно. Если эти собаки надругались над моей невестой…
— Ее не трогали, кроме синяков, о которых я упоминала. И я совершенно уверена, что она все еще девственница, если это имеет для вас значение. — Рот доктора Кареллы изгибается вниз, когда она говорит это, и я ясно вижу на ее лице, что именно она думает об этой идее.
Если бы она упомянула об этом сегодня вечером раньше, я бы сказал, что мне насрать, была ли София Ферретти девственницей или она трахалась с каждым парнем между своей квартирой и Пятой авеню. Но, как и во всем остальном сегодня вечером, это, кажется, изменилось. Мысль о том, что другой мужчина прикасается к ней, заставляет мой желудок сжиматься от ярости. И мысль о том, что она девственница, о том, что я буду первым, кто увидит ее обнаженное тело, прикоснется к ней, скользнет внутрь нее и возьмет ее в первый раз…
Мне тяжело даже просто думать об этом. Желание, которое пронзает меня, является чем-то первобытным и порочным, и мне приходится глубоко вдохнуть и прогнать мысль о том, что я хочу сделать с девственным телом Софии, просто чтобы я мог встать и пожать доктору руку.
— Спасибо, что пришла, — говорю я ей, мой голос холодный и официальный. — Я позвоню тебе, если замечу что-нибудь неуместное.
Доктор Карелла колеблется.
— Да? — Я слышу, как мой тон становится жестче. — Есть что-то еще?
Я хочу побыть наедине со своей невестой. Мне не терпится, чтобы она проснулась, чтобы я мог поговорить с ней и объяснить ситуацию, как все будет дальше. Она, конечно, будет благодарна мне за то, что я спас ее, и тогда мы сможем обсудить будущее: нашу свадьбу, то, что будет после, и что нужно будет сделать, чтобы обеспечить ее безопасность и безопасность всех, за кого я несу ответственность.