— Я был. Я также был на похоронах твоего отца. Я помню, что видел тебя там в обоих случаях. — Отвечает Лука. Он наблюдает за мной со своего места у окна, как будто я испуганное животное, которое может убежать, если он будет двигаться слишком быстро.
— Но почему… — Для меня это все еще не совсем понятно. — То, что наши отцы знали друг друга, не объясняет, почему ты был там сегодня вечером. Это не объясняет, как ты узнал, где я была… откуда ты знаешь меня. Я даже не помню, чтобы мне называли твое имя до сегодняшнего вечера.
Лука улыбается, но это не касается его глаз. В его лице есть что-то еще, выражение, которое я не совсем могу прочесть.
— Я знаю тебя, потому что наши отцы дали обещание восемь лет назад, София. Обещание, которое теперь, из-за Братвы, я должен сдержать. Обещание, которое удерживает тебя здесь, со мной.
— Что? — Должно быть, я неправильно его расслышала. — Я здесь не останусь.
Он глубоко вздыхает.
— Да, София, придется остаться. С таким же успехом ты можешь начать думать об этом пентхаусе как о своем доме. Это будет, очень скоро.
— Я не понимаю.
Лука делает шаг ко мне, затем еще один. Я вижу напряжение в его теле, как работают мышцы на его челюсти, и я внезапно очень отчетливо осознаю, какой он крупный мужчина. Он возвышается надо мной на несколько дюймов, и я вижу, как напрягаются мышцы под рукавами его рубашки, когда он скрещивает руки на груди, глядя на меня сверху вниз властным взглядом человека, который уже принял решение.
— К концу недели, София, ты станешь моей женой.
СОФИЯ
— Ты что, издеваешься надо мной?
Слова срываются с моих губ прежде, чем я могу их остановить, когда я отступаю, намереваясь обойти его к двери.
— Я не собираюсь выходить за тебя замуж! Я даже не знаю тебя! С какой стати ты думаешь…
— Я знаю, это шок, — мягко говорит Лука, прерывая меня. — Но это не вопрос, София. Я не прошу тебя выйти за меня замуж. Я говорю тебе, что ты выйдешь за меня замуж. У тебя нет выбора в этом вопросе.
Я непонимающе смотрю на него.
— Послушай, как я уже говорила раньше, я ценю, что ты спас меня. Те люди были ужасны, и я действительно благодарна, что ты вытащил меня оттуда. Но прямо сейчас все, что я хочу сделать, это вернуться в свою квартиру, сообщить моей подруге, что я все еще жива, а затем заявить о гребаной банде торговцев людьми, которая работает в отеле в центре Манхэттена!
Лука делает глубокий вдох, и я вижу, как раздражение начинает распространяться по его лицу.
— София. Ты не можешь уйти. Это были не просто люди, это была Братва. Враги твоего отца, и моего, и человека, на которого я работаю. Мои враги и твои. Они не остановятся и не оставят тебя в покое. К твоей старой жизни возврата нет.
Я слышу, что он говорит, но это не укладывается в голове. Я не могу в это поверить, я не могу. Этим утром я была просто студенткой Джульярдской школы, скрипачкой, сиротой. Я не была кем-то важным или кем-то заметным, кроме своего места первого председателя в классе.
— У меня нет врагов, — говорю я, мой голос начинает немного дрожать. — Если они были врагами моего отца, прекрасно, но мой отец мертв, Лука! Он мертв уже восемь лет! Это не имеет ко мне никакого отношения!
На секунду я почти вижу проблеск сочувствия в его глазах.
— Прости, София. Это тоже был не мой выбор, — признается он. — Но это имеет непосредственное отношение к тебе и ко мне. И они не собираются останавливаться только потому, что ты не хочешь быть частью этого. Ты родилась в этом, как и я.
Я делаю паузу, обдумывая.
— Так ты не хочешь на мне жениться?
Это нечитаемое выражение снова появляется на его лице.
— Я не хотел, — говорит он, и от меня не ускользает его использование прошедшего времени. — Но выбор сделан, София. Мы поженимся.
— Если ты не хочешь, тогда не делай этого, — шепчу я. Мое сердце колотится так сильно, что причиняет боль. — Просто отпусти меня.
— Я не могу этого сделать.
— Это не мой план на всю жизнь! — Я огрызаюсь на него, гнев внезапно возвращается из-за его полной непримиримости. — Я должна закончить колледж через два месяца и уехать с Манхэттена, как и хотел мой отец! Я отправлюсь в Париж, а потом отправлюсь на прослушивание в оркестр в Лондоне, а потом…
Я внезапно останавливаюсь, вспоминая первое, что он сказал, когда объяснил, от куда он меня знает.
— Ты сказал, что было обещание, что наши отцы дали обещание. Что ты имел в виду под этим?