— Я знаю, — шепчу я. Я чувствую, как у меня учащается пульс, во рту пересохло, руки дрожат. — Я… — Я напугана, вот что я хочу сказать, но я не могу признаться в этом этому мужчине, этому великолепному, переменчивому мужчине, который смотрит на меня сверху вниз, готовясь впервые затащить меня в постель. Я недостаточно хорошо его знаю… я ему недостаточно доверяю.
— Я буду настолько осторожен, насколько смогу, — говорит Лука, его голос понижается на октаву. Я слышу, как он углубляется, становится грубее, и это вызывает во мне дрожь, которая может быть вызвана страхом или желанием, я не уверена, чем именно. — Но я не могу отрицать, что хочу тебя, София. И когда настанет этот момент…
Я не должна его хотеть. Ничто в этом мужчине не должно меня возбуждать. Но что-то в грубости его голоса, в том, как он говорит, что хочет меня так сильно, что едва может контролировать себя, мужчина, который может заполучить любую женщину, какую захочет, возбуждает меня вопреки мне. Я чувствую влагу на своих бедрах, мою кожу покалывает, когда его пальцы спускаются к промежности между моими грудями, к краю выреза.
— Ты прекрасна, — бормочет он. — Я серьезно. Ты самая прекрасная невеста, София.
Я поднимаю на него глаза, наблюдая, как его взгляд скользит по моей груди, и его лицо совершенно нечитаемое. Я не могу сказать, о чем он думает, чего не говорит, и моя грудь сжимается от беспокойства. Несколько раз, когда я пыталась представить свой первый раз, это было совсем не так. Иногда я представляла, как это происходит из ниоткуда, как я падаю в постель с кем-то, охваченная страстью, в других случаях я представляла это спланированным, сладким, медленным и преднамеренным.
Вместо этого я нахожусь в самом дорогом, роскошном гостиничном номере, в котором я когда-либо была, с самым великолепным мужчиной, которого я когда-либо видела, который прикасается ко мне, как к хрупкому сокровищу вместо того, чтобы обращаться со мной грубо, как он делал раньше. Я могу сказать, что он пытается облегчить мне задачу, и почему-то от этого становится только хуже, потому что я знаю, что на самом деле ему на меня наплевать. В конце концов, он просто спасает свою шкуру.
Лука поднимает глаза, встречаясь со мной взглядом.
— Чего ты хочешь? — Спрашивает он низким голосом. — Ты хочешь, чтобы я не торопился? Ты хочешь… — Он замолкает, но я знаю, что он предлагает. Ночь наслаждения, когда он обращался со мной так, как обращался бы с любой женщиной, которую приводил домой в постель, ночь открытия всех прелестей, которые можно испытать с ним. Все тайны секса открылись бы мне за одну ночь.
И часть меня хочет этого. Я не могу этого отрицать. Моя кожа наэлектризована его прикосновениями, мои губы уже покалывает при воспоминании о его поцелуе. Я почувствовала вкус того, что он может мне дать, и если мой разум и сердце все еще сопротивляются, мое предательское тело быстрее сдается. Но, как всегда, у меня есть выбор. Может быть, его не так много, как я думала, но я могу выбрать, как пройдет эта ночь. Сколько я ему дам. Я хочу удовольствия, но не в том случае, если это означает дать ему что-то, чего я не могу вернуть, что-то, чего я никогда не получу взамен. И я знаю, что если я откроюсь, если я позволю себе побаловать себя и раствориться в нем на одну ночь, я могу потерять все.
Я могу потерять больше, чем просто свою невинность. Лука — не тот мужчина, который когда-либо сможет полюбить меня. Не тот мужчина, который когда-либо сможет быть моим мужем в любом смысле, кроме самого строгого определения. И я не могу дать ему то, что дала бы, если бы он это сделал.
— Просто покончи с этим, — слышу я свой голос, более бесстрастный, чем я когда-либо слышала. Даже когда я говорю это, я чувствую, как мое тело восстает, желая большего, чем просто быстрой дефлорации, но я отказываюсь сдаваться. — Делай то, что должен.
Лука напрягается, его рука неподвижно скользит по моей груди. Я почти вижу, как он преображается, снова превращаясь в холодного, жесткого Луку, которого я так хорошо знаю, а не в почти ранимого мужчину последних получаса.
— Очень хорошо, — говорит он ровным голосом, и я чувствую холодок в животе, когда осознаю, что я натворила. Я превратила сегодняшний вечер из того, чем мы оба могли бы получать хоть какое-то удовольствие, обратно в рутинную работу. Долг, которого никто из нас не хочет. И теперь, когда Лука не пытается быть нежным, он может быть кем-то гораздо худшим.