- Брать будем одного человека. Все вы его знаете, но пришла информация, что переметнулся наш знакомый на другую сторону.
- Кто эта крыса? - осведомился Степан.
- Увидишь, - кивнул командир, - Не знаю, какое сопротивление при аресте он может оказать, но предупреждаю, что взять нужно живым. И еще одна просьба....- замялся Локтев, - Точнее приказ: В глаза ему смотреть запрещаю!
На этом краткая вводная инструкция и закончилась. Поколесив минут сорок по городу, автомобиль отряда дополз-таки до окраины, где серые пятиэтажки плавно переходили в старые одноэтажные дома частного сектора. У подъезда одной из пятиэтажек Локтев приказал остановиться.
- Ну,...с богом! Скелет! Боцман! Болгарку, таран взяли! Цель - третий этаж - дверь направо! Всем всё ясно? Пошли!
И они пошли...Не так, как в голливудском кино, на полусогнутых, словно заранее обделались от страха, и дыша в затылок друг другу, а быстро выскочив из машины взяли пятиэтажку под контроль, перекрыв все возможные пути бегства клиента. Окна. Выход из подъезда, и на чердак. На визг работающей болгарки, на лестничной площадке открылась дверь напротив, и потревоженный жилец хотел выразить свое неудовольствие, но увидев людей в масках и с автоматами, тут же почему-то передумал и дверь захлопнулась.
- Скелет, вечно ты людей пугаешь, - вздохнул Боцман, но Скелет его не услышал, он спилил уже оба навеса на железной двери, а теперь вдумчиво пропиливал замок. Прошло ещё несколько секунд, и отжатая монтировкой дверь с грохотом упала, будя тех жителей, которых не смогла разбудить болгарка. Бойцы с автоматами наизготовку ворвались в квартиру. И тут случилась заминка....В зале, тускло освещенном лампочками накаливания, торчащими из пластмассовой люстры, на потертом кожаном кресле, что стояло у журнального столика сидел их клиент, и клиент этот оказался генералом Ивушкиным. Генерал буквально секунду назад с невозмутимым видом, сидевший в кресле, вдруг резко поднялся и зло гаркнул в лицо вошедшим:
- Огонь!
Сложно сказать, то ли от неожиданности, то ли сработал условный рефлекс подчинения, но не смотря на приказ Локтева, все четыре ствола открыли огонь. И что удивительно, вместе со всеми стрелял и сам Локтев. Комната наполнилась грохотом выстрелов, едким пороховым дымом и пылью. Пули летели сквозь генеральскую грудь, и вырывали куски штукатурки вместе с обоями, из стены, рвали в клочья кожаное кресло, рикошетом отлетая, били оконные стекла и разномастную посуду в ветхом серванте. А возвышавшийся глыбой генерал все не падал. Как стоял, злобно сверля взглядом бойцов, так и стоял, словно не пули летят сквозь него, а так...ветерок обдувает. И от его этого взгляда было невыразимо жутко и страшно, и невозможно остановиться. Но вот, патроны кончились, и в наступившей оглушительной тишине Ивушкин шагнул бойцам навстречу. Локтев и Скелет, стоявшие плечом к друг другу, посторонились, пропуская генерала. Шаг. Ещё шаг. И генерал вышел из квартиры. Непонятно сколько прошло времени, показания свидетелей тут разняться. Но в рапорте С. Лапшин (он же 'Скелет'), указал, что прошло минут пять, пока оцепенение с них спало и они ринулись следом. А вот бывший командир отряда Локтев, утверждал, что буквально через секунду они следом кинулись. Впрочем, это не столь важно. Важно, что ни держащий под прицелом дверь Клещ ( А.Федоров), ни контролирующий чердак Кот (Н.Максимов), ни стоящий под окнами Тамерлан ( Т.Байтикеев), выходящего человека не видели....
Меж тем, человек из здания всё-таки выходил. Но не в тот момент, когда его ждали, а чуть позже, минут через десять после того, как вся группа уже собралась у микроавтобуса и оживленно обсуждала, куда он делся. А до того как выйти, этот человек таки находился в квартире, но не в зале, где шла стрельба, по несуществующему генералу, а в кухне. Сидел и пил крепкий кофе, чтобы набраться бодрости перед дорогой. Ночь. Зима. Спать хотелось. Мелькали мысли, что зря он это затеял, можно было просто раствориться в толпе, без демонстрации своих возможностей. Но Колдун точно знал, что от него не отстанут. Его будут искать везде, где бы он ни спрятался. Но одно дело вдумчивые поиски, а другое, когда мозги преследователей слегка съехали набекрень, и пока они опомнятся, у него будет шанс уйти очень далеко. Только можно ли убежать от себя? От своих воспоминания? От того, что он сделал?
А сделал Колдун в своей жизни не только хорошее. Начнем с того, что колдуном Николай Иванович Верещагин не числился, а значился он в паспорте мордвином, что никак не сказалось на его внешности. Славянская была внешность. Ничего примечательного, разве что скулы чуть широки, да глаза черные, которые в зависимости от душевного состояния могли менять оттенок на темно-зеленый. А более ничего особенного за ним не замечалось. Была одна особенность в детстве, о которой Николай вспоминать не любил. Игрался он с неким другом, которого кроме него никто не видел. И по этому поводу ребенка пяти лет мать возила к психиатру, и на учет его поставили, пока он не сообразил, что нельзя другим людям говорить правду. Со временем невидимый друг перестал приходить к нему играть, и лет к четырнадцати Николай успел обрадоваться своей нормальности. Но тут умерла его бабушка и стала являться по ночам внуку. Не продолжительное время являлась, но достаточное для того, чтобы Коля решил учиться на психиатра, чтобы разобраться наконец в самом себе. Однако с первого раза поступить в мединститут ему не удалось. Армия. Как говорят те, кто служил: Армия - хорошая школа, но лучше пройти её заочно. Вот и Коля к тем словам с радостью бы присоединился, но случилось другое...
В памяти навсегда отпечаталась яркая, сотканная из солнечных лучей картина. Особенно ярко святило солнце для только вытащенных из ямы пленных, заросших, грязных, воняющих нечистотами существ, почти полностью утративших человеческий облик. Их шатало от голода, постоянных издевательств и побоев, а ещё голова кружилась от свежего воздуха. Глаза у пленных были осмысленные, волчьи глаза, смотрящие на окружавших их бородатых, сытых, вооруженных скалящих зубы людей, с отчаянием и злобой. Звериным чутьем они понимали, что сейчас всё и решится...Денег на выкуп нет. У одного мать техничкой в школе работала, а второй и вовсе - интернатский. И дальше их держать в яме смысла не было.
- В общем, так, - медленно растягивая слова, произнес один из окружавших пленных бородачей. - Даю вам выбор. Один из вас может доказать, что он боец, а не пыль под ногами.
- На хрена нам что-то доказывать? - разбитыми губами громко шепнул один из пленных.
- А не будете, сдохните как бараны...., - в улыбке оскалился бородач и провел большим пальцем по горлу. Бородач кивнул, и перед пленными упал на землю кинжал.
- И что? - спросил второй пленный, хотя всё и так было понятно.
- Кто докажет, что он джигит - того отпущу. Богом клянусь! - развел руки командир, и тут же роем загудели его бойцы, в предвкушении развлечения, криком и свистом приободряя пленных гладиаторов.