Стоило мне только увидеть Лису, входящую в кабинет, быстро пробормотала:
— Шейн, мне пора идти.
— Издеваешься? Это мой последний разговор на неделе.
— Это последняя неделя, когда ты не дома.
Сбросила вызов, мысленно попросив у брата прощение, и откинулась на спинку кресла. Лиса приветливо улыбнулась, удобнее располагаясь за рабочим столом, и окинула меня оценивающим взглядом:
— Прекрасно выглядишь, Никки.
В удивлении приподнимаю брови, не понимая смысла в неприкрытой лести. Женщина тихонько посмеялась над моей реакцией, тут же поясняя:
— Я пытаюсь быть дружелюбной с теми, кто обогащает мой карман.
— Непременно верну тебе комплимент, если в моём кармане появится пару тысяч долларов.
— Не всё сразу, милая…
— Никки, — грубо поправила и поднялась с кресла, склоняясь над столом, подобно хищник склоняется над своей жертвой, — Я не милая, особенно когда меня пытаются наебать!
Лиса состроила недоумение на лице, чем вызвала волну ярости.
— Мне известно, что Миллер внёс аванс, — протянула руку ладонью вверх, хотя было непреодолимое желание сжать пальцы в кулак и встретить его с безупречным лицом женщины, — Я жду деньги!
— Ах, вот ты о чём…
Лиса не думала реагировать на мой агрессивный выпад, более того, она казалась ещё более расслабленной и воодушевлённой. Кажется, мои попытки пополнить свой кошелёк вызывали у неё умиление.
— Никки, этот аванс не за назначенную встречу, а для встречи. Чувствуешь разницу? Деньги получишь тогда, когда отработаешь.
Вот же сучка!
— Я не враг тебе, а друг. Никки, наши клиенты платят аванс, чтобы быть уверенными в безупречности выбранных девушек. Вот и мистер Миллер вложился в твой презентабельный вид.
— В смысле? — не поняла, скрещивая руки на груди, — Его не устроил мой внешний вид?
Лиса устало закатила глаза:
— Это годами отработанная практика. Нам платят аванс, мы отправляем девушек к стилистам, визажистам, даём им возможность поухаживать за собой в спа-салонах. Ты радоваться должна, что Миллер щедрый мужчина.
— Минуточку, — приостановила тираду женщины, пока она не начала петь оды Чарльзу, — Ты меня отправляешь на спа-процедуры?
— В общем-то, да. Тебе не помешало бы обновить маникюр и педикюр. И, конечно, косметолог. Когда в последний раз ты ухаживала за кожей лица? Парочка инъекций твоему личику точно пригодятся!
Чёрт возьми, это неприятно. Никогда и никто не смел обсуждать мою внешность и её недостатки, если таковые возможно было найти. Никто никогда не говорил мне, что требуется в плане красоты и ухода. Я сама кого угодно могла научить!
— Приберегите процедуры для себя, когда начнёте скидывать шкурку.
Лиса громко расхохоталась, для пущего эффекта запрокинув голову назад:
— Милашка, ты, как ёжик, выпускаешь иголки, — вдоволь насмеявшись, поднялась из-за стола и продефилировала к чайному сервизу, — Однако, это начинает раздражать.
— Денег ты мне не дашь?
— Дам, когда удовлетворишь мистера Миллера.
Не успела я и рта раскрыть, как женщина, в немом жесте поднятой руки, остановила все мои претензии:
— Ты не получишь аванс, а если будешь продолжать настаивать, вовсе оставлю тебя без гроша и сошлюсь на восьмой пункт договора.
Я непонимающе посмотрела на женщину, которая впервые за время нашего знакомства выглядела раздражённой и, чёрт побери, устрашающей.
— Какой договор?
— Который ты подписала, чтобы я не волновалась ни за себя, ни за тебя.
Безумная женщина, раньше казавшаяся небесной красоты, сейчас предстала передо мной в образе самого дьявола. Она же шутила, да?
— Я ничего не подписывала!
— А у меня есть оригинал и копии, — Лиса неприятно улыбнулась, — Будешь продолжать устраивать бунт на корабле, я взыщу с тебя неустойку, поняла?
— Ты, блять, меня не слышишь? Я не подписывала никакого договора!
— И кто поверит? Милочка, позволь тебе напомнить: ты — никто!
Я открыла было рот, как новый словесный удар поразил похлеще любого металлического кнута:
— Ещё раз повторить? Ты — никто! Теперь пошла вон! И да, в твоих интересах не разочаровать Чарльза Миллера!
Глава 4
«Ты — никто», — болезненными импульсами звучало в моей голове, но куда больнее было осознавать факт, что я действительно стала никем. Вчера покоряла вершины Олимпа, а сегодня морщилась от грандиозного падения.
— Никто, — прошептала, вглядываясь в зеркало над умывальником, и зло ударила кулаком по стеклу, лишь бы не видеть своего отражения. Глухой удар заставил скривиться и тихонько застонать, но скорее не от острой боли, а от её недостатка.