Усмехнулась и приняла новую порцию напитка, запах которого резко ударил в ноздри. Именно то, что нужно — напиться и забыться.
— Минус подобных заведений — алкоголь выводит из мужчин намёк на джентельменское поведение.
Чарльз искоса посмотрел на меня, облизывая влажные губы:
— Ты ведь не поняла, почему Джек-Потрошитель?
— Это был намёк на то, что он меня убьёт? Серьёзно, ты смеёшься над этим?
— Никки, данное заведение славится своей зловещей историей. Именно здесь Джек-Потрошитель находил своих жертв, выслеживал и убивал.
Не зря мне не понравился этот клоповник. Скрывать нет смысла, меня передёрнуло от осознания, что, возможно, века назад на моём месте сидела миловидная девушка под прицелом маньяка.
— Может, найдём другое местечко для лагера? Клянусь, Чарльз, тот мужик до сих пор посматривает на меня.
— Милашка, не волнуйся! — вмешался бармен и подмигнул, — Джек-Потрошитель отлавливал исключительно проституток, их в этом заведении было полно.
Чарльз прыснул своим чёрным лагером и громко рассмеялся.
Мои губы сомкнулись в тонкую линию, что казалось, невозможным по их объёмной природе. Будь другая ситуация, я непременно бы выплеснула содержимое бокала в лицо мужчины и словесно нанесла бы сокрушительный удар. Но нет, не могла позволить такой роскоши, хотя соблазн был велик. У меня даже рука дёрнулась в порыве совершить желаемое, но образ брата, всплывший в сознании, заставил пересмотреть планы.
Опустила взгляд на свои пальцы, дрожь которых была воспринята Чарльзом как следствие моей тонкой душевной организации, и услышала просьбу оставить нас наедине, обращённую к бармену.
— Не расценивай мой смех, как оскорбление, — заговорил мужчина, делая глоток лагера, — Просто я в хорошем настроении, а твоя реакция показалась очень забавной.
Украдкой поглядела на Чарльза, приложив немало усилий, чтобы взгляд не метал искры, и слегка улыбнулась. Оказалась способной только на улыбку, ибо весь словарный запас в этот момент походил на лексикон сапожника.
Могла собой гордиться, когда мужчина накрыл мои пальцы своей горячей ладонью и невесомо погладил кожу большим пальцем, а я не залепила ему звонкую оплеуху. Смех до сих пор звучал в моих ушах.
— За дальним столиком за тобой наблюдают две девушки, — всё-таки заговорила, поглядывая на двух девиц поверх мужского плеча, — Ни я одна сегодняшним вечером под прицелом.
Мне было наплевать, если он обернётся и оценивающе посмотрит на девушек, которые неотрывно следили за его крепким телом, расслабленно восседающим на барном стуле. Да, посмотреть было на что: сильные руки, жилистые ноги и безумная улыбка добряка сквозь тёмную бороду. Но столь же эффектными данными не могли похвастаться подсматривающие девицы. А, как известно: эффектному мужчине эффектная девушка под стать.
Поэтому я с лёгкостью воодушевила Чарльза чрезмерным женским вниманием к его персоне, желая на фоне клоповника и местных дурнушек выделяться ярким контрастом.
Этого не потребовалось. Он даже не взглянул на девушек, не отрывая внимания от созерцания моего ухмыляющегося лица.
Чёрт возьми, мелочь, а приятно.
— Сегодняшним вечером меня не интересует кто-либо, кроме тебя.
Слегка покоробило «сегодняшним вечером», но я не подала виду, в смущении тихонько хихикнув. Кажется, такая реакция свойственна девственницам, к которым проявили недвусмысленный интерес?
— Почему? — не удержалась от вопроса, не в силах противостоять любопытству, — Ты красив, обаятелен и, что уж тут, богат. Тебе доступна любая девушка, а ты предпочитаешь эскортниц. Почему?
Так и представила расширенные от ужаса глаза Лисы, которая точно бы не пережила этот вечер, став свидетелем моего вопроса. Эта непринятая практика, но когда я следовала системе?
Чарльз в удивлении приподнял брови и, сквозь тёмную бороду, позволил увидеть белоснежную улыбку.
— Скажем так, вы мне интересны.
Не удержалась — громко фыркнула:
— Чем?
Явно не постель служила интересом загадочного мистера Миллера, что он и подтвердил:
— Мне интересны ваши мотивы. Что красивых, я бы рискнул сказать, неглупых девушек заставляет ублажать порой не самых приятных мужчин?
— А ты не догадываешься? Многих «деньги», а кто-то зависим от образа элитной проститутки, других же ничего, кроме жёсткой ебли, не интересует.
Чёрт! Я поздно прикусила язык, почувствовав болезненные импульсы, и с опаской поглядела на Чарльза. Если бы он не был так похож на плюшевого медведя, пусть спортивного, а не пузатого, я бы не волновалась о своём лексиконе. Но как сдерживаться в грубых словах, когда вся ситуация походила на абсурд?