— Это точно. Но немцу надо отдать должное, он не забыл про сына и всячески баловал, пока окончательно не настроил его против матери.
Мой любопытный взгляд был тут же удовлетворён:
— Когда брату исполнилось восемь лет, он назвал мать женщиной лёгкого поведения и ушёл жить к отцу.
— Прям так и сказал? — удивилась и мысленно показала восьмилетнему парнишке большой палец вверх, — Они до сих пор не общаются?
Чарльз, прежде чем ответить, залпом опустошил стакан коньяка:
— Мать долго болела и несколько лет назад умерла.
Чёрт возьми, своими вопросами я опять вступила на минное поле.
— Мне жаль, — коснулась ладонью напряжённого предплечья мужчины, — Извини, конечно, но ты говорил, что в Лондоне навещаешь мать…
— Здесь её могила.
Мне оставалось только кивнуть и нежным прикосновением проделать путь от предплечья вверх по жилистой руке под внимательным взглядом карих глаз.
— Есть ещё одна причина, по которой я возвращаюсь в Лондон. Здесь живёт лучшая подруга матери, общая деятельность которых их свела.
Что-то щёлкнуло в моём мозгу, заставляя отдёрнуть руку от мужчины, и тут же испугаться крепкого захвата его пальцев на своих запястьях.
— Лиса сообщила, как мой давний знакомый Эрик решил сделать из меня мецената и свести с девушкой, жаждущей обогатить свой карман.
Лиса — редкостная сука. Стоило ожидать от неё подставы, но я слишком глупо и наивно повела себя во всей этой эскорт-истории.
Хотелось громко чертыхнуться и, набрав номер бывшей шлюхи, высказать всё, что о ней думала. Пожалуй, так и поступлю, но сначала…
— Ты всё знаешь, Чарльз, — прошептала и с облегчением почувствовала, как его большой палец вырисовывает узоры на моём запястье, — Мне нужны деньги, но торговать телом ради них — слишком. Поэтому Эрик по старой дружбе связал меня с Лисой и тобой, но ты предпочёл Эмбер…
— Я отказался от твоей кандидатуры сразу же, как Лиса рассказала о вашем плане.
Не сдержала горькой усмешки:
— Провальный план, скажи?
— Я бы так не сказал, — на губах мужчины мелькнула тёплая улыбка, — Ты оказалась напористой, что подкупило. Помнишь, как отчитала бедного француза в баре и меня не обделила своим очаровательным английским?
— Мне так жаль за свой английский…
Чарльз рассмеялся:
— Твой английский поспособствовал нашему близкому общению. Я решил узнать тебя получше.
— Не разочаровался?
— Пока нет.
Его «пока» резануло слух, но я решила не заострять на этом внимания, наслаждаясь маленькой, но победой. По крайней мере, мистер Миллер не выгнал меня из номера отеля, а продолжал осыпать улыбками.
Чёрт бы побрал странного мужчину, но на данный момент он единственный, кто с пониманием относился к моей ситуации. Не родители, забывшие о существовании двоих детей, а незнакомец с детскими травмами и воспоминаниями о матери-проститутке.
— Спасибо, — прошептала и, приподнявшись на коленях, припала губами к изогнутым в улыбке губам мужчины, — Спасибо.
Пожалуй, соприкосновение наших губ с трудом походило на поцелуй, однако ни я, ни Чарльз не стремились менять положение дел. Мне вполне было достаточно чувствовать легкое покалывание его бороды на коже и тёплое дыхание на губах, а Чарльз… На удивление он сжал пальцами мой затылок и заставил наши губы теснее сомкнуться в целомудренном поцелуе.
В самом невинном поцелуе в жизни. Мой первый поцелуй в двенадцать лет, по сравнению с этим поцелуем, напоминал прелюдию в порно-фильме.
Собственные мысли позабавили, отчего губы изогнулись в порыве сдержанного хохота. Мне на помощь пришла вибрация мобильного телефона, заставившая Чарльз отстраниться и оглянуться в поисках источника звука.
— Извини, — пробормотал он и ответил на звонок, не дожидаясь моего запоздалого «Ничего страшного».
Пока Чарльз обсуждал насущные рабочие вопросы, я осмотрела номер, с разочарованием обнаружив единственную спальню и двуспальную кровать. Интересно, мистер Миллер останется джентльменом до конца и мне не придётся ночевать на диване?
Заглянув в ванную комнату, я с наслаждением заприметила многочисленные ванные принадлежности и банный халат, которым тут же помахала, точно белым флагом, перед Чарльзом.
— Можешь принять ванную, — оторвавшись от разговора, дал добро мужчина, и я на радостях скрылась за дверью.
Горячий душ — это то, чего мне не хватало на протяжении ужасного вечера. Закрыла глаза, подставляя лицо потоку воды, и позволила крупным каплям смыть с себя энергетику клоповника, скользкие взгляды пьяниц, завистливые глаза шлюх. Но что оказалось не под силу, так это избавиться от осознания печального факта, как очередного клейма в моей жизни, — я осталась без дома, с двумя коробками, напичканными дешёвым барахлом, и с пятью тысячами на банковском счете.