— Разумеется, я растянула бутылку на целый вечер.
Майер одарил неодобрительным взглядом, вынуждая возмущённо всплеснуть руками:
— Намекаешь, что у меня проблемы с алкоголем?
— Я не намекаю, Ник. Женский алкоголизм — вещь страшная.
— А мужское занудство — вещь неизлечимая.
Томас неожиданно затормозил у обочины, и я, чёрт подери, испуганно ойкнула. Это же шутка… Он же не мог обижаться на такие мелочи? Осторожно перевела взгляд на мужчину и с облегчением выдохнула, уловив морщинки вокруг глаз от прорывающейся улыбки.
— Знаешь, что сказала Грета, когда я приехал за тобой и застал голого мужика? Сказала, что твоя идея вызвать стриптизёра — бредовая.
Мои глаза превратились в два огромных блюдца. Вот же…
— Вот же сука! — воскликнула и сжала пальцы в кулак, вспоминая рыжую стерву. — Выбелилась, сука!
Томас хихикнул и зарылся лицом в мои пушистые от быстрой сушки волосы:
— Без ума от мужского стриптиза?
— Терпеть не могу, — недовольно поморщилась и вновь не сдержалась от услышанной новости. — Она клеилась к тебе? Сто процентов напрашивалась на аттракцион!
Глупо было бы поверить в её, казалось, искреннее «Мы разошлись по обоюдному», «Мне не понравился грубый секс», и прочая белиберда. Надеялась, она захлебнулась от зависти, когда осталась ни с чем сегодняшней ночью. Она же осталась ни с чем?
— Чего ты молчишь? — отстранилась от мужчины и грозно заглянула в глаза. — Ты же не трахнул её?
Томас одарил меня ироничным взглядом и вернул руки на руль:
— Мне достаточно тебя. В этом, кстати, прелесть сексуального партнёрства.
В задумчивости прикусила губу и уставилась в окно. Приятно знать, что ты полностью удовлетворяешь мужчину, и мыслей побывать между ножек шлюхи у него, навряд ли, возникнет. В конце концов, я всегда придерживалась следующей статистики: семьдесят процентов счастливых отношений составлял секс, остальные тридцать — песни про любовь, уважение и взаимопонимание. Одно «НО». Немаловажные тридцать процентов не наблюдались со стороны Майера, а вкладываться в одиночку — дело гиблое.
— Мы будем вместе? — спросила и, поймав озадаченный взгляд мужчины, уточнила. — Засыпать и просыпаться будем вместе? Я к тому, что после секса ты не свалишь к чёрту.
— Так ты не решаешься именно поэтому? Тебя волнует, как мы будем засыпать…
Пожала плечами и не нашлась с ответом, потому что меня действительно волновали подобные мелочи. Я любила засыпать в обнимку, завтракать не в одиночку и знать, что рядом моя поддержка. Мне этого не хватало.
— Думаю, подобные «отношения» не для тебя, — пришёл к выводу Томас, на которое я решительно кивнула. — Понятно.
До самого дома Глассов мы не разговаривали.
Дом Глассов — это двухэтажная квартира, расположенная на Манхеттене и сливающаяся с обилием однотипных архитектурных построек.
Автомобиль остановился около высокого крыльца — входа в квартиру, украшенного кирпичными колоннами, над которыми возвышалась лоджия, и я тут же вышла из салона. Не любила гостить у Эмили, но часовые посиделки спасало именно это крыльцо. Мы часто выходили прохладным вечером на улицу, стелили на ступеньки мягкие сидушки и пили горячий чай. Если бы не пустая болтовня о семейной жизни и ребёнке, то эти вечера ничто не могло испортить. Наблюдать за размеренной жизнью Манхеттена, ловить кончиками ресниц лучи заходящего солнца через переулки высотных домов — отличное завершение дня.
— Томас! — приветственно воскликнул Свен, открывая дверь, и заключил друга в крепкие объятья. — Почему о твоём приезде узнаю самым последним?
— До стариков информация доходит с опозданием, — съехидничал Томас и, вместо того, чтобы пройти в квартиру, вывел меня из-за своей спины. — Я не один, а с «грозой и молнией» вашего ресторана. Обещаю, проследить, чтобы никто не был избит!
В возмущение открыла рот, желая высказать все нелестные эпитеты, но вовремя остановила себя — улыбнулась Свену и пихнула Мудака локтем в бок. Надеялась, достаточно болезненно и незаметное, однако, судя по смеху и закатанным глазам, было вовсе не больно и слишком заметно.
— Проходите уже в дом, — не выдержал Свен, когда Томас галантным жестом пропустил меня, а я отплатила громким фырканьем.
Изюминкой дома Глассов являлся тёмно-бардовый ковёр, который, точно усыпанная алыми лепестками тропинка, вывел нас из узкого коридора в просторный зал с возносящейся вверх лестницей и двумя проходами: в гостиную и столовую.