Схватил разъярённую девушку за плечи и не дал шансов сорваться с места, намертво припечатал к табурету.
— Не сравнивай меня со своим бывшим мудозвоном, — прорычал и усилил захват на хрупких плечах. — Он никогда бы не перелетел океан, чтобы просто увидеть такую суку, как ты! А-а-а, скорее всего его спасало то, что он терпел твои закидоны? Нет? Может, раны твои спиртиком промывал? Никогда не сравнивай меня с ним! Ни с кем!
В ярости выпотрошил из коробки всё содержимое, глазами отыскивая связку бинтов. Чувствовал на себе взгляд чёрной бездны, сбившееся дыхание девушки и то, как она неуверенно приоткрывала рот и закрывала, не решаясь вымолвить слова. Правильно, лучше молчать и не злить меня ещё больше, чем это вообще возможно. Где чёртовы бинты?
— Томас, я…
— Просто помолчи! — попросил и, наконец, отыскав бинты, которые тут же оказались в моих пальцах, замешкался. Не знал, как правильнее перевязать руку, чтобы повязка держалась надёжнее. Я никогда не оказывал медицинскую помощь, я, чёрт возьми, впервые «зализывал» чьи-то раны.
— Лучше вокруг обмотать, — тихонько подсказала Никки, за что была одарена моим колючим взглядом. Положил на рану марлевую салфетку и хорошенько попыхтел, пока фиксировал её бинтом, стараясь не перетянуть руки девушки.
Грубо чертыхнулся, обнаружив, как первый слой салфетки пропитался кровью и нашёл под ногами ещё одну упаковку. Никки попыталась запротестовать моим намерениям наложить вторую повязку, но одного взгляда хватило, чтобы она покорно умолкла. Ну, ведь может, когда захочет!
— Не туго? — как бы между делом поинтересовался, поправляя бинты на тонких запястьях. Получив в ответ едва уловимое «всё хорошо», уложил руки девушки на её колени и покачнулся на носках. Злость растворилась также стремительно, как нахлынула на меня. Испуг и гнев, — гремучая смесь, которая после своего извержения оставила дикую слабость. Мало задумываясь о том, как это могло выглядеть со стороны, опустился с корточек на колени и уткнулся лицом в живот девушки, вдыхая запах марли и спирта. Почувствовал, как тонкие пальчики осторожно, с долей опаски зарылись в мои волосы. Секунды «разведки» хватило, чтобы убедиться в моей безобидности и начать приятно массажировать кожу головы. Очень приятно, но меньше всего хотелось возобновившегося кровотечения, поэтому протестующе тряхнул головой. Никки тут же отдёрнула руки, а я ощутил вновь подступившую «пустоту».
— Когда мне плохо, всегда стараюсь оставаться сильной. Потому что понимаю — всем наплевать, только я могу о себе позаботиться, — заговорила девушка, а я поймал себя на мысли, что больше не хочу затыкать ей рот, больше меня хрипловатый голос не раздражал. — Но иногда посещают такие постыдные мысли, что, не задумываясь, берусь за лезвие. Думаю: «Без меня этот мир не пропадёт, а я могу перестать мучиться и быть счастливой. Могу умереть».
Вспышка гнева. Резкая. Болезненная.
Стремительно поднял голову на девушку, но она умоляюще заскулила и прикрыла мои глаза ладонью:
— Нет, Томас, я боюсь подобных мыслей. Я бегу от них, — осторожно опустила мою голову обратно на колени, явно испытывая облегчение от моей податливости. — Когда делаю на себе порезы, то чувствую физическую боль. Отрезвляющую от всех дурных мыслей боль. Меня пугает кровь, порезы, но, делая их, я чувствую непреодолимое желание жить. Жить всем назло.
Прикрыл глаза и обвил талию девушки руками. Ощутил, как о мою макушку вдребезги разбились слёзы, сорвавшиеся с ресниц Никки, и неспешно погладил ладонью её спину.
— Звучит странно, я понимаю, — нервно хихикнула и громко выдохнула, пытаясь справиться с подступившими эмоциями. — К психологам ходила, но часовые разговоры ни к чему не привели. Видать, неправильная я какая-то. Даже Ханна это чувствует, вот и ревёт при виде меня. Мне, конечно, дети безразличны, но всё равно неприятно.
Пощекотал коленки девушки своим громким фырканьем и поднял на неё глаза. Ну, какая к чёрту «неправильная»? Я видел одинокого, испуганного ёжика, который на малейшее «фи» окружающего мира реагировал острыми иголками.
— Ханна чувствует, как ты к ней настроена, поэтому защищается, — не согласился и тут же нахмурился неожиданно пришедшей на ум догадке. — Тебя так сильно расстроила реакция малышки?
Девушка опустила глаза на свои забинтованные запястья и едва уловимо пожала плечами:
— Я порезала себя не только из-за Ханны. Знаешь ли, много причин сделать это.
Сжал зубы, испытывая неприятные ощущения от прозвучавших слов. Будто я виноват в произошедшем, и без понятия, как заслужить прощения.