— В смысле херово отразится? — тут же разозлился, точно лакмусовая бумажка реагируя на малейшие выпады в мою сторону. Бросил взгляд на противоположный край лавочки, на которую вальяжно опустился молодой парень и достал из кармана толстовки пачку сигарет.
— Томас, после того вечера ты злой, как чёрт. Даже умудрился придраться к ни в чём неповинному Свену! — друг понизил голос, как если бы боялся моей реакции на свои слова. — Может, тебе позвонить этой…ну, Никки.
Устало потёр глаза и покосился на пачку сигарет в руках парня, чувствуя дикое желание затянуться никотином:
— Я злой, потому что друзья кретины. Это никак не связано с Никки.
— И всё же…
— Эйт, заткнись, — попросил и глянул на часы на экране телефона, подсчитывая оставшееся время. — Договорим позже, у меня дела.
— Дава-а-а-й, может, ты остынешь.
Покачал головой, мысленно нарекая друга кретином, и вновь посмотрел на сигареты. Молодой парень перехватил мой взгляд и, понимающе улыбнувшись, протянул пачку:
— Выручаешь!
— Держи всю, — махнул руками, прежде чем спрятать их в карманы толстовки. — Я бросаю эту гадость.
Задумчиво вынул сигарету и покрутил в пальцах:
— Да у меня у самого лимит: не больше одной в месяц, — вопросительно покосился на урну и, не встретив возражений, отправил в неё целую пачку. — Однако херовое настроение вынуждает.
— Знакомо! — согласно кивнул и с любопытством полуобернулся ко мне корпусом. — У тебя акцент такой знакомый… Ты случаем не немец?
— А ты не из иммиграционной службы?
Парень рассмеялся:
— Не-не-не, мне просто было мало головной боли, решил усовершенствовать свой уровень немецкого.
— И какой твой уровень?
Незнакомец задумчиво сощурился, будто вспоминая алфавит моего родного языка:
— Ich kenne die Rammstein Lieder (перевод: я знаю песни Рамштайн).
Пришла моя очередь смеяться:
— Gutes Sprachniveau (перевод: хороший уровень языка), — протянул руку, получая ответное рукопожатие. — Томас.
— Гарри.
Гарри, значит. На вид неожиданному собеседнику было не больше двадцати двух, он явно вышел на пробежку в широких шортах, толстовке оверсайз и бандане, и он явно пребывал в приподнятом настроении, чего не мог сказать о себе. Мои брови в изумлении приподнялись, когда глазами зацепился среди многочисленных колец за кольцо на безымянном пальце нового знакомого.
— Ты женат? — в лоб спросил, пребывания в нескрываемом изумлении. Ему же явно меньше двадцати пяти, так на кой-чёрт обременил себя обязательствами? Парень не выглядел пай-мальчиком, скорее походил на отъявленного сердцееда с замашками подлеца среди старлеток. Так, на кой-чёрт?
— Ну, да, — улыбнулся он и поправил кольцо, искоса поглядывая на мои пустеющие пальцы. Да, парень, я не спешил расставаться со своей холостяцкой жизнью.
— Тебе сколько? Двадцать два?
— Двадцать один.
Пиздец!
— Прошу прощения за бестактность… — усмехнулся и поймал глазами выжидающий изумрудный взгляд, который, будто наперёд знал вопрос и дожидался подтверждения своим догадкам. — Нахуя? Я в свои двадцать один наслаждался красивыми девчонками, друзьями и путешествиями.
Гарри поправил бандану на голове и пожал плечами:
— Так и мне ничего не мешает наслаждаться друзьями, путешествиями и одной красивой девчонкой.
— Типа любовь на всю жизнь? — неверующе хмыкнул и посмотрел на часы, подмечая в своём запасе ещё около пятнадцати минут. — Да ты везунчик.
Гарри достал из-за пазухи бутылку воды и сделал быстрый глоток:
— Ну, сам посуди, Томас, если любишь человека, нафига тянуть? Какая разница в двадцать или в сорок женишься? Ты же ничего не теряешь.
— А что приобретаешь? Ни-че-го.
— Не сказал бы, — покачал головой парень. — Я выбрал девушку, я полюбил её, я, чёрт подери, взял за неё ответственность. И это непреодолимый кайф быть ответственным за девушку, от которой с ума сходишь.
Смотрел на парня, допивающего последние капли в бутылке, и промолчал, впервые не имея желания оставить за собой последнее слово в споре. Сам не мог объяснить, почему «сжалился» и не достал из арсенала парочку неоспоримых аргументов. Возможно, всплывший в сознании образ черноволосой чертовки выбил из колеи и заставил всё-таки ответить на вопрос: «Что я делаю в Лондоне, у её университета, поджидая бывшего мудозвона?»
— И ты уверен в своём выборе?
«В таком раннем возрасте…», — вертелось на языке, но так и не было озвучено.
Гарри твёрдо кивнул, и я заметил промелькнувшую грусть на глубине изумрудных глаз:
— Однажды представил, что просыпаюсь утром и узнаю, что её нет. Просто не существует, — парень вздрогнул всем телом, несмотря на припекающее солнце. — Этого было достаточно, чтобы не отпускать её ни на секунду.
Если когда-нибудь наступит подобное утро, я, чёрт дери, достану суку из-под земли! «Вдруг её не существует?» — кто придумал этот бред, и почему пальцы непроизвольно вывели на экране мобильного телефона ватсап, чтобы увидеть «была в сети 10 минут назад»? Ещё как существует, старательно трахая мне мозг, когда от невнимания изнывал другой орган.
— А я вообще столько дерьма сделал, что она должна бежать от меня без оглядки, — продолжал Гарри откровения с совершенно незнакомым человеком и весело рассмеялся. — Ан нет! Любит!
Без понятия, что за чёрт дёрнул меня избавить губы от саркастической усмешки и прислушаться к молодому человеку, чувствуя себя слишком глупым во всей любовно-приторной эпопеи. Будто не я старше на девять лет и с горем пополам умудрённый опытом, а этот татуированный парень с крабом-заколкой, прицепленной к полам толстовки.
Похлопал Гарри по плечу и поддержал смех:
— Ты и, правда, везунчик!
Внезапно парень посмотрел на противоположную улицу и счастливо помахал рукой, привлекая внимание девушки с волнистыми волосами тёмно-каштанового цвета.
— Мне пора, Томас, — перевёл на меня взгляд и вновь сцепил наши ладони в крепком рукопожатии:
— Удачи, Гарри.
Проследив за удаляющимся парнем, обратил внимание на экран мобильного телефона, на котором сразу же в глаза бросилось «в сети». Интересно, с кем общалась эта чертовка? Неприятное чувство осело в груди при мысли, что она могла кого-то радовать своими сообщениями, а кто-то также доставлял ей удовольствие в виде нескольких слов.
Чёрт подери, я скучал. Скучал по её «Доброе утро», по её банальным «Как дела на работе?» и наивным «Соскучила-а-а-сь». Нутром ощущал, как она себя сдерживала в СМС, боясь показаться навязчивой и надоедливой, которой казалась своему мудозвону. А мне, блядь, этого не хватало!
— Ник, привет, — нажав на кнопку записи аудиосообщения, заговорил и направился в сторону главного входа университета. — Думаю, недельного перерыва в нашем «общении» достаточно, чтобы мы начали всё сначала. Что скажешь?
Спросил у проходящих мимо студентов интересующий меня кабинет и, быстро запоминая сбивчиво обрисованный путь, поднялся вверх по широкой лестнице.
Телефон в руках завибрировал: «Что, головные боли уже прошли?»
Рассмеялся и впервые за наше общение отправил перебинтованный смайлик, одновременно отыскивая среди многочисленных дверей табличку со знакомыми инициалами.
— Я тоже к мистеру Финчу, — услышал позади себя, среди диванов, девичий заискивающий голосок.
Обернулся к девушке, прижавшей к груди толстую папку бумаг, и усмехнулся. Судя по откровенному декольте белой блузки, она планировала сдать свой проект на «отлично» и, судя по томному взгляду, намеривалась разбудить во мне джентльмена.
Нет, малышка, у меня слишком чесались кулаки, чтобы дожидаться встречи ещё хоть минуту.
— Повтори конспектики, Student, — посоветовал и, не стучась, прошёл в кабинет мудозвона.
Он удивился, а я вдруг почувствовал, как злость волной сошла с меня и дала почувствовать прилив облегчения. Иначе представлял себе мудозвона. Более напыщенного, что ли. Передо мной же предстал петух в сером костюме, с короткострижеными тёмными волосами, впалыми щеками и напускной серьёзностью во взгляде.