— Я, вроде как, бросаю пить.
— Правильно делаешь, — согласно кивнул Эйтон и, подражая змею-искусителю, опустошил свой напиток. — Но бросать надо постепенно, иначе сорвёшься!
К чёрту! Сделала долгожданный глоток и ощутила забытый огонь, разливающийся по телу, обжигающий горло и заставляющий в ту же секунду взбодриться. И гнев, и обида, — всё превратилось в фоновой режим, я намеренно фокусировалась на приятном тепле.
— Если Свен узнает — мне пиздец!
Эйтон рассмеялся:
— Ты боишься эту лапу?
Поддержала смех весельчака и взглянула на него другими глазами: без злости и предвзятости. Ну, бабник, ну, зудит у человека в одном месте… Не ставить же на нём крест?
— Свен кажется таким… — призадумалась и щёлкнула пальцами, вспомнив вылетевшее из головы слово. — Холодный! Свен такой холодны-ы-ы-й!
Очередной стакан был выпит до последней капли, прибавляя работу подуставшему бармену. Ещё! Ещё! Ещё!
— Ну, что это за характеристика человека, а? Он же не из холодильника вышел! — хохотнула, чуть не подавившись напитком, а Эйтон продолжал забавляться. — А Томас у тебя, надо думать, горячий? А я? Я какой?
Старательно оглядела вылизанный образ мужчины и не сдержалась — прыснула со смеху:
— Тёплый!
Прижалась лбом к холодной поверхности барной стойки и не могла остановить хохота, краем глаза наблюдая за подрагивающими губами блондина. В возмущении взмахнула руками, когда гад обделил вниманием мои «искромётные» шутки и уставился на задницу проходящей мимо официантки:
— Кобель!
Эйтон пригрозил пальцем:
— Любитель женщин! — неожиданно опустил взгляд на мои бёдра и что-то прикинул в своей одурманенной алкоголем голове. — Если тебя это успокоит, то твоя задница лучше будет!
— Кобель!
— В мире столько красивых женщин, Никки! Каждая, абсолютно каждая заслуживает внимания! Как я могу, хоть одну, обидеть?
— Да ты и не обижаешь…
— Потому что добрый человек! — поддакнул Эйтон и неожиданно приуныл. — Не представляешь, как одиноко среди пропащих друзей! У всех любовь! А кому остаётся, как ни мне, осчастливить прекрасную половину человечества? Всё на мне, Никки, всё на мне…
Замерла со стаканом у рта и медленно переварила услышанное:
— А Томас филонит?
Эйтон одарил меня взглядом а-ля: «Я должен отвечать на такие глупости?»
— Да всем известно, что он по уши влюблён в тебя!
Отставила стакан в сторону и поддалась корпусом вперёд, заглядывая в серые глаза:
— Кому, всем?
— Эй, парень! — позвал непонимающего бармена и уверенно кивнул мне, давая знак, что сейчас «всё будет». — Скажи, Томас любит её?
Готова поклясться, парень сдержался, чтобы не закатить глаза и не послать поддатое начальство к чёрту:
— Томас любит тебя, — покорно повторил бармен и поспешно удалился к другому концу стойки.
Закрыла лицо ладонями и глупо захихикала, чувствуя, как щёки приобретают алый оттенок. Любит… Одно слово, но сколько эмоций оживило внутри меня, заставляя хотеть то плакать, то смеяться. Вот бы это было правдой!
Эйтон продолжал причитать о своей несчастной роли, а я, точно в тумане, достала телефон из кармана джинс и увидела непрочитанные сообщения от Томаса. Кажется, я его игнорила и, кажется, его это чуть-чуть взбесило.
«Завтра в 19.00 возвращаюсь в Нью-Йорк»
«Остановлюсь в Four Seasons. Уверен, номер комнаты ты не забыла😉»
«Почему не отвечаешь на звонки? Ты добралась?»
«Ник☹»
Заблокировала экран мобильного телефона и прижала к ошалевшему сердцу. Улыбнулась. А ему не ответила.
Благодарно кивнул официантке и, растянувшись на стуле, задумчиво подпёр голову ладонью. Скорее по привычке пришёл на ужин, нежели испытывал потребность в еде. Мне, чёрт подери, кусок в горло не лез, только дикая жажда заставляла язык вязнуть и опустошить очередной стакан прохладной воды.
Услышал смех за соседним столиком и искоса поглядел на знакомого аудитора в компании симпатичной мордашки и её сговорчивой подружки. Помнится, в своё время он оказал мне услугу, предоставив всю подноготную одного богатого, но не шибко умного предпринимателя. И вот сейчас, припомнив свои заслуги, активно шантажировал, мол: «Составь компанию, чертяга! Не забыл? Ты у меня в долгу!»
— Скучаешь?
Перевёл взгляд на ту самую, не самую красивую, но самую бесстыдную подружку, которая умудрилась балансировать на задних ножках стула, лишь бы оказаться как можно ближе к моему столику. Аудитор, имя которого кануло в лета, как и мой перед ним долг, озорно подмигнул и похлопал по обивке свободного места.
— Скучаю, — не стал лукавить, обследуя лицо девушки и, не найдя ничего интересного в портрете, устало вздохнул. При виде косточек, обтянутых загорелой кожей и прикрытых облегающим платьем, всерьёз задумался об остывающем ужине. Даже аппетит появился, заставляя схватиться за вилку и нож. Что там на первое?
— Я могла бы тебя развеселить… — не унималась девушка, для которой моя трапеза не стала преградой — придвинулась ближе и томно взглянула из-под полуопущенных ресниц. — Поднимемся в номер? Уверяю, таких десертов ты ещё не пробовал.
С нескрываемым сожалением перестал терзать запечённую рыбу острым ножом и переключил своё внимание на неугомонную шлюху. Она — наглядный пример одной из причин, почему я презираю падших женщин. Они слишком тупы, чтобы не замечать намёков, и слишком глухи, чтобы не расслышать категорическое «нет»!
— Слушай… как там тебя? В общем, неважно, — махнул рукой и наклонился ближе, всё-таки не имея желания позорить глупую перед собравшимся народом. — Когда я хочу — я трахаю. Когда наперёд знаю, что у меня не встанет на девушку, как бы искусно она не вбирала член и мошонку одновременно — тут даже уговоры бессмыслены.
Девушка демонстративно увлажнила языком губы и вернулась к своей компании, чем вызвала новую порцию смеху аудитора. Сама же посмеялась над ситуацией, находя её скорее забавной, нежели неловкой. Да я бы сам посмеялся над шлюхой и, пожалуй, присоединился к столику аудитора, чисто для поднятия настроения, но вместо этого продолжал сверлить взглядом недоеденную рыбу.
В голову настойчиво долбились противоречивые мысли, отчего чувствовал болезненное покалывание в области затылка.
«Я переборщил!» — подобная херня вызывала головную боль и даже таблетки оказались бессильны в борьбе с заразой. Чёрт подери, я сам оказался бессильным в борьбе с черноволосой сукой. За первым поражением последовало второе, потом третье, но я стойко храбрился, принимая очередной удар. Поражение за поражением и сейчас, испепеляя взглядом непрочитанные сообщения, оказался готовым признать проигрыш в крупной войне.
Её молчанка — месть? Или же откровенный ответ на мою проявленную заинтересованность? Чтобы то ни было, у меня зачесались руки удалить к чёрту отправленные сообщения и стереть из памяти телефона всё, что хоть косвенно могло напоминать о Никки.
Подумал — сделал. Однако память сохранила цифры номера, побуждая вновь создать контакт и мысленно чертыхнуться. Если Стаффорд захотела вычеркнуть из своей жизни, то пусть имеет смелость сказать об этом в глаза. Иначе не отпущу.
Блядь! Я её не отпущу!
Встал из-за стола и направился к выходу, кивая доброжелательному персоналу на прощание. Уже поднимаясь вверх по лестнице на этаж забронированного номера, почувствовал вибрацию мобильного телефона и тут же остановился.
Это она. Объявилась. Сука!
Большим пальцем, нажимая на экран, чуть не раскрошил его в мизерные осколки, и скривил губы в подобие улыбки от прочитанного: «Ты в отеле?»
Два слова и чёртов вопросительный знак, на мои настойчивые попытки дозвониться. Первое желание — послать суку к чёрту, но я, блядь, скучал по ней. От осознания этого сильнее разозлился: «Да».
«Я тоже😉», — прочитал ответ и непонимающе нахмурился. Что значит «тоже»? «Тоже» в своей каюте за семьдесят долларов или всё-таки приехала меня навестить?