Просто он об этом ещё не знает.
Следующие несколько дней переплелись между собой в один выцветший гобелен, где редко встречались яркие краски в виде приходов Доминика, тайком пробиравшегося ко мне в подземелье. Я поймала себя на том, что считаю минуты до нашей новой встречи. Поначалу во мне говорило одиночество — изоляция от всех подталкивала меня к нему и его уникальному чудо-лекарству. Но шло время, дни сменяли друг друга, и я уже не была так уверена.
Его привлекательное лицо почти непрерывно стояло перед моими глазами, даже когда я не хотела о нём думать. Даже когда я заставляла себя о нём не думать. Всё исходящее от него было опасно. Даже мои заветные мечты о Трейсе постепенно сменились снами о Доминике. И постепенно меня перестало это волновать. В конечном счёте только благодаря драгоценным мгновениям с Домиником я способна вынести своё пребывание здесь.
Даже то, как Энгель опустошает меня каждый день.
К сожалению, обстановка на этом фронте перешла из категории «плохая» к «ужасной». Когда Энгель понял, что кровная связь между нами формируется недостаточно быстро, он решил ускорить игру. Его ежедневные подпитки удвоились. А затем утроились. С каждым разом становясь всё более и более неконтролируемыми. Всё жаднее и отчаяннее. И на каждую его подпитку Доминик должен был выпить больше, превращая мои дни в вечно пограничное состояние между обмороками и бодрствованием.
Доминик и дальше тайком приносил еду для меня, но зачастую этого просто не хватало. Мне нужно было больше, чтобы успевать восстанавливаться между опустошительными подпитками. Больше еды. Больше сна. Больше всего. Увы, всего этого было чертовски мало в этом богом забытом месте. Несколько раз Доминик предлагал мне выпить его крови, чтобы быстрее исцелиться и начать восстанавливать свои силы, но я решительно отказывалась. Мне говорили, что кровь Воскрешённого обладает мощными целебными свойствами, но я не была уверена в побочных эффектах. Насколько я знала, один глоток превратил бы меня в одного из этих монстров, которых я ненавидела больше всего на свете.
Такая судьба была хуже смерти.
— И почему ты всегда такая упрямая? — спросил он в один из своих ночных визитов.
— Я не упрямая, Доминик. Я просто… не хочу этого.
Он прищурил глаза, окидывая меня взглядом.
— Чего ты боишься?
Я не стала отвечать. Не знаю, как это объяснить, не обидев его.
— А, понятно, — что-то промелькнуло в его глазах. Что-то сродни грусти, но оно исчезло почти так же быстро, как и появилось. — Ты боишься стать такой, как я, — заключил он, когда я не ответила.
— Ну да. То есть нет, — я встряхнула головой и попыталась снова: — Я просто не хочу рисковать ещё сильнее.
Он кивнул, обдумывая мои слова.
— Знаешь, есть вещи и похуже обращения.
— Да? Например? — с сомнением спросила я.
— Например, перестать существовать вовсе, — его тёмные глаза впились в меня, отмечая, как я съёживаюсь под его пристальным взглядом. — Или провести остаток своей жизни в этом подземелье.
От одной только мысли об этом пробежал холодок по позвоночнику.
— Может, ты прав, но в моих планах ничего из этого нет.
Уголок его рта дёрнулся, будто бы хотел растянуться в улыбке.
— Уверен, что нет, ангел, — через секунду он кивнул. — В любом случае, твои страхи безосновательны. Для этого нужно сначала умереть.
— О чём ты?
— После того, как выпьешь моей крови. Тебе нужно будет умереть, чтобы завершить трансформацию. А поскольку ты не можешь умереть с этим Амулетом на шее, тебе не грозит превратиться в одну из нас.
Я понимала по его тону, что он задет.
Я опустила глаза в пол.
— И все же лучше не надо.
Пауза длилась, кажется, целую вечность.
— Как хочешь, — в итоге сказал он и поманил меня пальцем, чтобы подошла ближе.
Я уже знала, что сейчас будет. В конце концов, это была моя любимая часть дня. Абсолютно единственное, что я ждала с нетерпением в этой безлюдной дыре.
Я побрела к нему и остановилась, когда мы оказались лицом к лицу и только деревянная дверь разделяла нас. Я протянула ладонь между железных прутьев и охотно подставила ему своё запястье.
Он поднял глаза на меня. В них горела жажда, пока его взгляд скользил по моему лицу, а затем вниз, к шее.
— О, как бы я хотел оказаться по ту сторону двери, — он, не отрываясь, смотрел на мою пульсирующую венку на шее.
— А по-моему, было бы намного лучше, будь я по ту сторону.
Он даже не поднял глаз.
— Мне бы понравился любой вариант, любовь моя.