Я кивнула и снова встретилась с ним взглядом:
— Красотка, значит?
— Ну, на неё приятно смотреть.
— Может, вам тогда пожениться?
Доминик щёлкнул языком.
— Неужели кто-то ревнует?
— И не мечтай, Доминик.
Я даже думать об этом не могу. Не сегодня точно.
Отвернулась от него и уставилась перед собой, рассматривая семейный портрет на стене.
— Это твоя мама? — поинтересовалась у него, отмечая их сильное сходство. У неё были такие же волнистые светлые волосы, только длиннее, чем у него, и глаза янтарные, но миндалевидной формы и похожие на кошачьи.
— Да, это она, — подтвердил он, не сводя с меня глаз.
— Она была очень красивой.
— Да, наверное, — он наклонился ближе ко мне. — Как и большинство проклятых.
Я посмотрела на него, и как раз в этот момент мимо пронёсся Габриэль.
— Мы готовы начинать, — объявил он и закрыл дверь в комнату.
— И это тоже пройдёт, ангел, — он склонил голову и оставил меня в коридоре наедине со своими мыслями.
Я снова закрыла глаза, стараясь не прислушиваться к тому, что происходит в той комнате, но мой внезапно обострившийся слух отказывался мне в этом помогать.
Вопреки доводам рассудка и естественному инстинкту самосохранения я слушала, как Арианна раздаёт указания Трейсу, как сдержать мою мать после оживления, и Габриэлю, описывавшему пошагово, как он будет брать порталозакрывающую кровь у моей матери. Иглу уже ввели в её руку, и они были готовы начать переливание, как только Арианна подаст сигнал Доминику, чтобы он вытащил деревянный кол.
Всё было продумано до мелочей. Кол достанут, кровь возьмут, кол вернут обратно, и мы продолжим жить наши жалкие жизни, как ни в чём не бывало.
Или мне так казалось.
С аханьем, мужским криком и скрипом стульев туда-сюда стало очевидно, что ад вырвался на свободу.
И под адом, само собой, я имею в виду свою мать.
ГЛАВА 37. ДЕНЬ МАТЕРИ
Хаос из тёмных одежд и чёрных цепей пронёсся мимо меня в коридоре, но я сразу узнала её. Моя мать. Оттолкнувшись от стены, я бросилась следом за ней, намереваясь запереть дверь до того, как ей удастся выскользнуть на улицу, но я не настолько быстрая. Она мгновенно подлетела к двери, как ураган, и распахнула её, не успела я даже спуститься в фойе. Гром и молнии встретили её снаружи, и она застыла на месте. Но, конечно, её напугал не дождь.
А дневной свет.
За моей спиной послышались торопливые шаги, но я вытянула руку, останавливая их.
— Мам, — намеренно окликаю её, потому что мне нужно отвлечь её от попытки побега из заточения. Ей ведь достаточно сделать один шаг наружу, и она поймёт, что солнце теперь ей ничуть не опаснее луны.
Её спина выпрямляется. Медленно, словно у неё целая вечность в запасе, она разворачивается ко мне лицом. Её брови низко сведены над парой пронзительных серебряных глаз. На вид ей не дашь больше двадцати пяти, но в её взгляде видно того, кто прожил намного больше.
— Как ты меня назвала? — проскрипела она. В её голосе даже больше хрипотцы, чем у Тессы, хотя, возможно, это следствие многолетнего молчания.
Пол зашатался подо мной, словно хотел уложить на лопатки. Я нашла точку равновесия и сосредоточилась на том, чтобы как-то заманить её обратно в дом, и не зацикливаться на том, что я разговариваю со своей давно погибшей матерью.
— Я не собираюсь причинять тебе вреда, — сказала я, делая шаг к ней.
Она обнажила клыки, я быстро отступила.
— Кто ты? — прошипела она.
— Меня зовут Джемма Блэкберн. Я твоя… — в горле застрял ком размером с булыжник, — дочь.
Она вздрогнула, но, клянусь, я бы даже не заметила, если бы не наблюдала за ней так, словно хочу запечатлеть в памяти каждую чёрточку.
Она ничего не ответила на мои слова. Вместо этого она спросила:
— Как долго я пролежала обездвиженной?
— Я не знаю, — честно ответила ей.
— Это ты вернула меня к жизни?
— Я и мои друзья, да.
Её глаза прищурились до узких прорезей.
— Зачем?
— За тем, — начала я и снова попыталась шагнуть к ней, на этот раз с поднятыми руками, — что нам нужна твоя помощь.
— Моя помощь? — с сомнением повторила она и бросила многозначительный взгляд на трубку, торчащую из её вены. — Или моя кровь?
— Твоя кровь, — я не видела смысла лгать ей. Она и так уже нам не доверяет. Может, если сказать ей правду, она отреагирует иначе. Например, согласится сотрудничать.
Она слегка расслабила плечи и вздёрнула подбородок.
— Для чего вам моя кровь? — в её тоне было столько же подозрительности, сколько и любопытства.