— Мы всегда можем снять номер в отеле, — сказала она мне в губы, и по тому, как сбилось ее дыхание, я понял, что она возбуждена так же, как и я.
Я все еще мог возбудить ее в считанные секунды.
— К черту, — сказал я. Я протянул руку между ее ног и залез под юбку. Сдвинул в сторону ее нижнее белье и усмехнулся, обнаружив, какая она мокрая. — Моя королева, мы никуда не пойдем.
Она застонала, ее глаза затрепетали.
— Но на пляже есть люди. Нас арестуют.
— Ты в этом уверена? — спросил я, зная, что в Мексике меня никогда ни за что не арестуют.
— Люди увидят.
— Туристы увидят, — сказал я ей, облизывая ее ухо. — И пусть видят. Пусть возвращаются домой и думают, что Мексика — это веселое место.
Я сильно укусил ее за шею, наслаждаясь ощущением ее кожи между зубами. Она задрожала, ей это понравилось.
— Я не знаю, — задыхаясь, сказала она, выгнув спину.
Одной рукой я вводил в нее пальцы, а другой расстегивал ширинку. Это была проигрышная битва с ее стороны.
— Слушай, — сказал я, подавляя стон, — ты мексиканка или не мексиканка?
Она рассмеялась, гортанно и горячо.
— Теперь цитируешь фильмы? Ты плохой.
— Ты любишь меня плохим.
Она безмятежно улыбнулась мне.
— Ты знаешь, что люблю, — затем ее рот скривился в «о», когда я вынул свой набухший член и ввел его в нее.
Она была такой тугой, такой шелковистой, такой совершенной. Не имело значения, трахались ли мы на публике, средь бела дня на пляжах Масатлана, или в моей постели, она была всем, в чем я нуждался, всем, чего я хотел.
— Забери меня домой, моя королева, — прошептал я ей.
Наконец она расслабилась, откинувшись назад, и я глубоко погрузился в нее. Мы оба вскрикнули от удовольствия и боли. Это было невозможно.
Я обхватил ее бедра и стал двигать ими вперед-назад медленными, едва уловимыми движениями. Мы почти не двигались, но это не означало, что я не чувствовал все и везде.
Прошло совсем немного времени, прежде чем тоска, которую я испытывал по ней, страх потерять ее, яркое солнце за ее спиной, голубое небо и проходящие мимо люди, бормочущие свое неодобрение и восхищение, сменились громоподобной кульминацией. Я жестко вошел в нее, одновременно следя за тем, чтобы ее клитор не остался без внимания. Пока она сжималась вокруг меня, выжимая меня досуха, она называла меня своим королем.
Не думаю, что эти слова когда-либо звучали так правильно.
После наших эскапад на пляже я пошел и взял напрокат машину, которую я никогда не верну, и мы отправились по шоссе, ведущему в Дуранго. Это была бы более короткая дорога домой, но мой сексуальный аппетит вновь пробудился из-за насилия, адреналина и того факта, что мы почти потеряли друг друга. Мы дважды останавливались на обочине: один раз потому, что я так сильно желал ощутить вкус ее киски, что в итоге мы доставили удовольствие друг другу на заднем сиденье машины, старая добрая «шестьдесят девять». В другой раз я хотел снова оказаться внутри ее тепла, поэтому она забралась на меня сверху, пока я был за рулем, и начала скакать на мне. Я проехал всего около десяти футов, прежде чем чуть не разбил машину. Похоже, я был хорош во многих вещах, но трахаться и вести машину одновременно — это не одна из них.
В конце концов, мы вернулись домой под закат. Охранники на воротах, казалось, были шокированы моим возвращением, но у них хватило ума сделать довольный вид. Когда доходило до дела, были начальники и похуже меня.
Я припарковал машину прямо у входа и посмотрел на Луизу, безмятежно сидящую на пассажирском сиденье. Она словно светилась.
— Теперь это твой дом, ты же знаешь, — сказал я ей.
Она улыбнулась.
— Я знаю.
— Это твой замок.
Она наклонилась и быстро поцеловала меня.
— И он прекрасен.
Мы вышли из машины как раз в тот момент, когда входная дверь распахнулась, и Эсте уставился на нас, совершенно ошарашенный. Я наслаждался слабым разочарованием в его взгляде. Он не ожидал, что я докажу ему, что он ошибается.
— Я ни хрена в это не верю, — сказал он с тихим благоговением.
Я поднял руки.
— Призрак прошлого вернулся, чтобы трахнуть тебя в задницу.
Он усмехнулся.
— К счастью для меня, я не успел ничего испортить. Как, черт возьми, тебе это удалось провернуть, Хави? — он продолжал смотреть между нами двумя с удивлением.