Вижу ли я в ее глазах страх, или это освещение играет со мной в игры? Подхожу к ней и указываю ножом на кровать.
— Ляг на живот.
— Ты покажешь ему, что вырезаешь на мне свое имя? — она не двигается.
Качаю головой.
— Мое имя, скорее всего, навсегда испортит тебя для него, так что нет. Он увидит только то, что ты испытываешь боль.
— Ну, это мы еще посмотрим, — она порочно улыбается, смотря на меня с самодовольством во взгляде.
Хотелось бы мне проигнорировать это, но дело в том, что прежде она не показывала никакой реакции на мои действия. Мне нужно, чтобы в этот раз она отреагировала, потому что в противном случае будет казаться, что я ничего с ней не делаю. Значит, мне придется сделать более глубокую рану и, как бы я не ненавидел признаваться в этом, я вовсе не хочу этого.
— Ложись, сейчас же, — я снова указываю на кровать.
Она делает, как сказано, и я мысленно вздрагиваю, когда вижу следы от электрошокера на ее спине. У нее был хреновый день, и сейчас он станет еще хреновее.
Смотрю на Доктора, который с весельем наблюдает за мной.
— Все готово? — спрашиваю я, раздраженный его взглядом.
— Да, — отвечает он, вставая позади камеры. — Освещение тут не очень, но сойдет и так. Свяжешь ее?
— Она никуда не денется, — смотрю на нее.
— Нет, — признает он. — Но если ты этого не сделаешь, то будет казаться, что она слушается тебя. Позволяет тебе. А это не тот тип сообщения, которое мы хотим отправить Сальвадору. К тому же, она абсолютно не выглядит напуганной. Думаю, ты должен это исправить.
Мне не нравится, когда кто-то говорит, что мне делать, но он прав. Луиза с ожиданием смотрит на меня, и я по-волчьи улыбаюсь в ответ, доставая веревку из кармана. Той веревки, что у меня с собой, хватит только на запястья, и она не очень прочная, но для нашей ситуации сойдет.
Хватая руки Луизы, я быстро связываю их у нее за спиной, после чего залажу на кровать и расставляю ноги по обеим сторонам от девушки.
Наклоняюсь, прикасаясь губами к ее уху.
— В этот раз я причиню тебе больше боли, чем обычно, — сообщаю я ей. — На этот раз ты отреагируешь. Если не для меня, то для камеры.
— Зачем? Чтобы Сальвадор согласился на сделку? Я не хочу возвращаться к нему. Там еще хуже, чем здесь, — она смотрит на меня, повернув голову в сторону.
От ее слов у меня возникает ощущение, будто я проглотил камень. Глубоко вдыхаю и говорю:
— Твои желания значения не имеют, — я смотрю на Доктора, который наблюдает за ней с любопытством.
— Интересно, — говорит он медленно. — Но, Луиза, он прав. Твои желания не важны. Важны наши. И это также касается людей, которые тебе дороги. — Эти слова заставляют ее поднять голову и посмотреть на него, отчего его губы изгибаются в ухмылке. — У тебя же есть родители. Они были на твоей свадьбе. Если Сальвадор не будет считать, что ты в опасности и будет думать, что ты скорее умрешь от рук картеля соперника, чем вернешься домой, как думаешь, что он сделает с твоими родителями? — Чувствую, как ее тело напрягается подо мной, как будто эта мысль только что посетила ее голову. Так вот что больше всего волнует ее: родители. Меня убивает то, что я не знал об этом, в отличие от Доктора. — Просто задумайся над этим, — заканчивает Доктор. — Я сейчас начну запись. Ты говоришь в камеру, Хавьер?
Киваю, входя в роль, и прижимаю нож к ее спине, готовясь сделать надрез, после чего дожидаюсь знака от Доктора и смотрю в камеру.
— Сальвадор, мы немного разочарованы тем, что ты не связался с нами, чтобы обсудить возвращение своей жены домой. Предлагаю тебе как можно скорее ответить, в противном случае ты не получишь Луизу целиком, — хватаю ее за волосы и оттягиваю назад, чтобы ему было видно ее лицо. К моему удивлению, с ее губ срывается крик: я действительно причинил ей боль. Ее реакция вызывает у Доктора, стоящего позади камеры, улыбку, и мне не остается ничего, кроме как тоже улыбнуться. Единственная разница в том, что моя улыбка фальшива. — У тебя прекрасная жена, — продолжаю я. — Очень красивая. Будет обидно, если ты потеряешь ее только потому, что не веришь в серьезность моих намерений. Серьезней быть не может. У тебя есть два дня на ответ, после чего она станет собственностью моего картеля, а что это означает, я уверен, ты знаешь. Это — только начало, — прижимаю кончик лезвия к ее коже, но вместо возбуждения, который обычно испытываю в этот момент, я чувствую, как мои внутренности сжимаются. Несмотря на это, я упорно задвигаю это легкомысленное чувство подальше, и резко ввожу нож в спину Луизы на дюйм.