Почему этот мужчина будет колебаться даже секунду, когда на кону так много?
Я знаю, что мне хочется надеяться. Хочется думать, что, возможно, он считает меня особенной, что он изменится, потому что увидел во мне меня. Но я также знаю, что это неправда, и каждый раз, когда эта мысль возникает в моей голове, мне становится плохо, так как что-то во мне хочет поверить. Однако я разочаровалась в этих фантастических представлениях давным-давно. Фантазии созданы для молодых девушек, которые не представляют, каков на самом деле реальный мир.
Последний раз я думала, что, возможно, особенная, интересная и однажды понравлюсь мужчине, был, когда я впервые победила на конкурсе красоты. Был парень, который работал в ресторане линейным поваром всего несколько месяцев. Я понимала, что нравлюсь ему, и он хочет меня, и сама хотела того же, но слишком боялась. Поэтому закрылась в себе, в мечтах о лучшей жизни, и это продолжалось, пока он не ушел. После этого, больше не было никого. И ничего. Потому что, если честно, красота, которую во мне видели, никогда не приносила ничего кроме боли. Она не спасла меня от нищеты и бесконечной борьбы за жизнь, не спасла отца, когда он терял себя.
«Ты — идиотка», — говорю я себе, когда Эстебан уходит, оставив поднос с ленчем на полу. — «Вернись в игру, имеет значение только выживание».
И я права. Однако, хоть это и игра, мне интересно, правильно ли я играю. Хавьер почему-то тянется ко мне и, хоть мне не понять почему, кажется, интересуется мной. Мне нужно узнать, как использовать это для своей пользы. Только он может вытащить меня отсюда. У Эстебана почти нет никакой власти, а другие при первой же возможности готовы выбросить меня за негодностью. Как бы я не ненавидела думать об этом, Хавьер — единственный, кто может меня спасти.
Только не знаю как.
Хавьер
— У меня есть хорошие новости для тебя, — говорит Эсте, медленно входя в мой импровизированный офис в безопасном доме.
Дверь не закрывается полностью, поэтому у меня абсолютно отсутствует личная жизнь, а у других, видимо, манеры.
Вздыхаю и закрываю ноутбук, со скукой смотря на него. В последнее время сложно верить, что новости могут быть хорошими. Луиза стала тикающей бомбой в моей жизни, ее присутствие и затруднительное положение постоянно в моих мыслях, независимо от того, рядом ли мы. Где бы я ни находился, мне не скрыться от нее.
— Не выгляди таким «счастливым», — произносит Эсте, сверкая своей дебильной улыбкой.
— Тогда дай мне повод для радости, — отвечаю я, указывая на потертый офисный стул с другой стороны стола.
Не облегчало состояния и то, что у меня возникало ощущение, будто я разбиваю лагерь в этом заброшенном доме. Эсте убеждал меня, что мебель здесь первоклассная, но опять же, он понятия не имел, что означает это слово.
Эсте садится, и я тяжело выдыхаю. Он слушается, и это хорошо, так как означает, что он не обижается из-за ножа. Ну, я уверен, он по-прежнему ненавидит меня, но, по крайней мере, сейчас проявляет уважение. Иногда, чтобы держать человека в узде, нужно всего лишь немного жестокости.
— Только что разговаривал с Хуанито. Он говорит, что, хоть все и скрывают от средств массовой информации, Сальвадор знает, что Луиза у нас, смотрел оба видео и в данный момент вырабатывает стратегию.
Поднимаю бровь.
— Стратегию? — не уверен, хорошо это или плохо.
Год назад мы пытались заключить сделку с осведомителем для Тихуанского картеля. Он пытался выработать стратегию. Мы направили нашего ассасина — наемного убийцу — на него, вместо тех наркодилеров. Вот что случается с людьми, которые пытаются перехитрить нас.
К сожалению, я больше не уверен, что у нас на руках все карты. У нас только одна — королева, и я начинаю думать, что для меня она важнее, чем для Сальвадора.
— Точно не знаю. Наш разговор был коротким, но, кажется, Сальвадор готов к сделке. Возможно, мы не получим долю эфедры из Китая, но, может, он даст нам кокаин из Колумбии, — Эсте пожимает плечами.
— Это у нас уже есть. Нам нужно больше, — чувствую укол гнева.
Он вовсе не выглядит, будто его это волнует, когда скрещивает ноги; вместо этого он вздрагивает от боли в голени. Хорошо.