— Ты хотел сделать мой последний день запоминающимся, — перебиваю я. — Тогда должен делать то, чего хочу я. А я хочу вернуться в дом. Хочу, чтобы ты закончил свою работу. Хочу покончить совсем этим. Покончить с тобой.
Франко смотрит на Хавьера в зеркало заднего вида, по-видимому, его вовсе не впечатляет то, что я отдаю приказы его боссу. Но мне плевать.
Несколько мгновений Хавьер смотрит на меня, в его глазах кружится темнота. Наконец, он обращается к Франко:
— Разворачивайся, мы увидели достаточно.
— Да, босс, — отвечает Франко, злобно смотря на меня.
Отворачиваюсь и смотрю в окно, впитывая то, что, возможно, уже никогда не увижу.
Уже в скором времени мы возвращаемся в дом, и Хавьер отводит меня в комнату. Он практически заталкивает меня туда и запирает дверь, словно злится.
Я снова остаюсь в одиночестве, но знаю, что это ненадолго. Хавьер не продинамит меня после того, что я ему сказала. Слишком он гордый для этого.
Поэтому я сажусь на кровать и жду.
Хавьер появляется, как только наступает вечер. Может, он вампир? Его нож, в котором отражался лунный свет, мог бы послужить вместо клыков.
Пройдя в комнату, Хавьер включает ночник, от которого исходит тусклое сияние. Он все еще просто одет, только теперь в джинсы и белую футболку. Хавьер ничего не говорит, просто смотрит на меня. В его глазах странная пустота, и мне становится интересно, здесь ли он находится или потерялся где-то в своих оригинальных мыслях.
Мы оба знаем, зачем он здесь, так что больше нет смысла об этом говорить. Я больше не боюсь ножа: я привыкла к нему, как и к его владельцу. Развязываю рубашку и стягиваю ее через голову, не беспокоясь о том, что моя грудь обнажена.
Он прикусывает губу, его грудь поднимается и опадает, словно Хавьер пытается отдышаться. Однако он жестом приказывает мне перевернуться. Делаю, как сказано, чувствуя себя так, словно мы танцуем хорошо отрепетированный танец, и это наше последнее представление.
Хавьер забирается на кровать и опускается поверх моих бедер, его пах прижимается к моей попке, и я чувствую эту знакомую, однако все еще новую твердость. Интересно, почему он не пытался переспать со мной, если я так его завожу? Одно дело кончать на мою спину, ведь там есть дистанция. Почему он никогда не пытался изнасиловать меня, проникнуть в меня?
Интересно, что произойдет, если он попытается? Одна часть меня понимает, что мне этого, вроде как, даже хочется. Я бы не стала сопротивляться. Я хочу поучаствовать в этом, хоть раз. Хочу узнать, может ли секс не быть жестокой и болезненной игрой, в которую мне всегда приходилось играть.
Эти мысли грязные, но оттолкнуть их я не могу.
Хавьер тяжело дышит, обводя пальцем предыдущие буквы своего имени. Он обводит их снова и снова, как в трансе, а нож так и не прижимается к моей спине.
— Почему ты колеблешься? — спрашиваю я мягко.
Его палец замирает, и я слышу, как Хавьер сглатывает. Наконец, он грубо произносит:
— Не думаю, что могу сделать это.
— Почему? — у меня перехватывает дыхание.
— Потому последней ночью ты не должна испытывать боль.
— Это не больно, Хавьер, — уверяю я его. — Больше не больно. Я хочу, чтобы ты закончил вырезать свое имя. Я больше принадлежу тебе, чем Сальвадору.
В комнате воцаряется тишина. Эрекция Хавьера становится тверже, и он, наконец, сдвигается.
— Что ты сказала? — спрашивает он.
— Я сказала, что больше принадлежу тебе, чем Сальвадору, — повторяю я грустную правду. — Так что закончи. Я хочу нож. Хочу твое имя на себе.
«Я думаю, что, возможно, хочу тебя. Тебя, мужчину, который может нажать на курок».
Чувствую, как он наклоняется и приставляет к моей спине кончик лезвия, даже не повреждая кожу.
— Повтори, — говорит он, — что хочешь, чтобы на тебе было мое имя.
— Я хочу, чтобы на мне было твое имя. Имя Хавьер. Я буду носить эти шрамы с гордостью.
«И покажу миру, что я выжила, дошла до конца».
— Скажи мне, что хочешь меня, — произносит он хрипло. Замираю, интересуясь, может ли он читать мысли. — Скажи мне, что хочешь меня, — повторяет он, — и тогда я сделаю это.
Решаю прогнать чувство неловкости.
— Я хочу тебя, — шепчу я.
Затем произношу это снова, пока не получается правильно, пока не становится понятно, что я говорю правду.
Хавьер резко пронзает лезвием мою спину. Я втягиваю воздух, испытывая и боль и удовольствие. Он быстро и идеально заканчивает букву «Р», чувствую, как из ранки начинает сочиться кровь. Через несколько секунд Хавьер начинает целовать ее, успокаивая своими губами и языком, поглощая кровь. Он невероятно нежен, даже в этом жестоком акте.